Александр Солженицын - сложная и неоднозначная фигура в отечественной культуре. Его неприятие Сталина встречает ныне резкую отповедь российских «государственников», как и во многом соглашательская позиция в отношении России-СССР с позицией «либерального Запада». Его личная и литературная судьба отразила сложный путь духовного прозрения русской интеллигенции в ХХ веке.
В личной судьбе писателя и крупного мыслителя XX столетия происходили невероятные повороты. Пройдя через горнило тяжких испытаний жизни, Солженицын все свои силы отдал тому, чтобы прорубить ложью и подлостью замурованный доступ к совести и правде. Позиция автора «Архипелага», многими не разделяемая, была пережита и выстрадана.
Мрачная картина подавления и уничтожения Русской православной церкви, гонений на верующих была лейтмотивом детства Солженицына. Подвергалось презрению всё русское, а само употребление слова «Россия» без ругательных эпитетов «старая», «царская», «проклятая», вплоть до Великой Отечественной считалось махровой контрреволюцией. Продолжая ходить с матерью в последнюю не закрытую городскую церковь и носить на шее крестик, он на себе испытал участь гонимого. Однако это не спасло его в последующем от заболевания, с быстротой распространяемого в массах. «Было время в моей юности, в 30-е годы, – вспоминает Александр Исаевич, – когда был такой силы поток идейной обработки, что я, учась в институте, читая Маркса, Энгельса, Ленина, как мне казалось, открывал великие истины, и даже была такая у нас благодарность, что вот, благодаря Марксу, какое облегчение – всю предыдущую мировую философию, все 20 – 25 столетий мысли, не надо читать, сразу все истины – вот они уже достигнуты! Я стал сочувствовать этому молодому миру. Мир будет такой, какой мы его сотворим… Меня понесло течением».
Так, в 18 лет студенту Солженицыну пришла на ум грандиозная идея – написать о русской революции. Позже ему стало ясно, в чем состояла революция: в поразительной смуте умов, потере общественного сознания, когда люди не понимают, что происходит и что нужно делать. На примере самого близкого ему человека, матери, – он попытается понять, как это получилось, что темные родители воспитали девочку в искренней вере, а городское образование как-то естественно эту веру размыло. К сожалению, «Красное колесо» – одно из ключевых произведений Солженицына, где он в первую очередь как историк исследует лейтмотивы революции: от народной стихии и плодов легкомыслия думцев до коварства Парвуса с Лениным, до сих пор не прочитано современной Россией.
Плодом осмысления советской лагерно-тюремной жизни 20-х – 40-х годов является «Архипелаг ГУЛАГ», своего рода антикоммунистическая Библия. Автор не просто показывает человеконенавистническую природу советской диктатуры, он исследует две тропинки человеческой души: и путь падения, и путь восхождения под гнетом адской машины. Определенно «Архипелаг» в этом смысле есть книга о человеческой душе.
Солженицын показал, как человек может оскотиниваться, переставать быть человеком, и как, наоборот, душа в человеке просыпается и очищается. «Если б это так просто! – что где-то есть черные люди, злокозненно творящие черные дела, и надо только отличить их от остальных и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. И кто уничтожит кусок своего сердца?.. В течение жизни одного сердца эта линия перемещается на нем, то теснимая радостным злом, то освобождая пространство расцветающему добру. Один и тот же человек бывает в свои разные возрасты, в разных жизненных положениях – совсем разным человеком. То к дьяволу близко. То и к святому».
Продолжая традиции русской классики, Александр Исаевич верил, что справедливость и совестливость не выветрятся из основы русской литературы, и она еще послужит высветлению нашего духа и глубине понимания его. Не так быстро начнет возрождаться Россия, тяжело раненая марксизмом-большевизмом. В силу этого разрыва даже Солженицыну не удалось постичь всей глубины вещей, в чем его упрекало русское духовенство за рубежом: «Солженицын-писатель не понял, что трагическая борьба в мире добра и зла, правды и лжи – прежде всего духовная борьба. Что зло преодолевается противоположным ему добрым духом… Не достиг он до сокровенных глубин, до светлого «дна» русского характера».
В свете грядущих вызовов нам еще предстоит осмыслить масштаб всего наследия Александра Исаевича. Ложь, принимающая нынче все новые формы, продолжает замуровывать доступ к совести и правде. И путь через осмысление нашего прошлого – единственно верный.
Вернувшись на родину, писатель признавался в интервью журналу Шпигель, что «был удивлён и впечатлён горячностью, размахом и длительностью дискуссии» после публикации своей старой статьи о Февральской революции: «Широкий спектр мнений, в том числе несогласных с моим, – радует меня, ибо наконец-то показывает живое желание понять собственное прошлое, без чего осмысленного пути в будущее не может быть». Вместо осмысления истории чаще все же происходит формальный подход: поставить памятник всем жертвам репрессий, захоронить подложные царские останки, и этой новой ложью, самообманом, еще на несколько десятилетий замуровать наше прошлое. По выражению Солженицына, мы отстаем от осмысления своей истории.
Люди с таким коэффициентом общественного действия, с таким влиянием на судьбу страны рождаются раз в столетие. Все свои силы Александр Исаевич направлял к одному – вернуть Россию на ее изначальный путь. Отсюда напряженная борьба с двумя кровными врагами России – марксизмом как квинтэссенцией Запада и «образованщиной».
