Неизменно велико значение А.С. Пушкина в русской литературе, для которой он стал подлинным средоточием и выразителем Русской лиры, создав непревзойденные образцы поэзии во всех родах и видах словесного искусства. Признавая творчество поэта как явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа, Гоголь отмечал: «… в нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в той же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла». В этом смысле стихи и проза А.С. Пушкина – есть подлинное сокровище для возрождающейся России, сокровище, которое делает человека русским, независимо от его национальности и цвета кожи.
Кто бы мог подумать, что поэт, выросший в семье, где принято было говорить по-французски, читать французских классиков, откроет для себя необъятную и могучую стихию русского языка, станет выразителем всего национального и чисто русского, войдет в историю русской литературы как родоначальник новой эпохи.
Как «пробудившийся орел» без труда преодолеет он либерализм молодости, придет к глубокому патриотизму и устойчивому мировоззрению. Первым из современников, кто отважился проследить стремительное «возмужание» творческого гения Пушкина, был И.В. Киреевский. В своей статье «Нечто о характере поэзии Пушкина» (1828) молодой критик смело говорит о начале эпохи Пушкина, отмечает силу его дарования и характер поэзии: «живописность, какая-то беспечность, какая-то особенная задумчивость и, наконец, что-то невыразимое, понятное лишь русскому сердцу…»
Творческая гениальность, явленная в простоте, прозрачности, мажоре слова, а вместе с тем умении проникать в сокровенные тайны жизни, – все это позволяет Александру Сергеевичу быть востребованным вне зависимости от времени. Но весь курьез сегодняшнего дня состоит в том, что Пушкина принято уважать и ценить, при этом смутно помня что-то из школьной программы. Понятно, что были времена культурного слома, когда футуристы начала XX века отбрасывали всех национальных героев. Почему же сегодня, когда нет никаких запретов, Пушкин и все классики отодвинуты в сторону, как нечто бесполезное. Может, виновата школьная программа в том, что мы не понимаем творчество поэта, или далекий XIX век?
Показателен последний юбилей поэта в 1999-м, когда даже телеведущие грешили тем, что приписывали пушкинскому перу чужие мысли. Из последних примеров, например, известный пушкинист Валентин Непомнящий вспоминает, как в связи с циклом передач о поэме «Евгений Онегин» ему довелось узнать мнение сотрудника редакции канала «Культура» о тяжелом восприятии этого произведения. «На таком печальном фоне – говорит Непомнящий, – разговоры о том, что Пушкин устарел, звучат как симптом тяжкой духовной болезни всего нашего общества, теряющего связь со своими культурными корнями. Конечно, девятиклассникам преподавать «Евгения Онегина» бессмысленно… в пятнадцать лет, на мой взгляд, прекрасно будут восприняты «Дубровский», «Капитанская дочка»… Даже «Повести Белкина»… будут уместны просто как занятные сюжетные истории, написанные прекрасным языком. Всей их глубины школьники, конечно, понять не смогут, потому что даже филологи с «Повестями Белкина» до сих пор не могут до конца разобраться. Но язык – это такая стихия, войдя в которую, непременно меняешься сам… Но если мы потеряем традиции преемственности классической русской литературы, если наследие великих авторов XIX века будет сложено в сундук и благополучно забыто, тогда – прощай, Россия. Тогда наша традиционная ментальность буквально за два поколения изменится настолько, что это будет уже совсем другая страна».
Любопытно приведенное русским литературоведом сопоставление культур двух цивилизаций. Если американским культурным «символом веры» является плебейское кредо, воплощенное в произведении «Унесенные ветром», когда очаровательная главная героиня Скарлетт О’Хара в кульминационный момент клянется сделать все, чтобы никогда больше не голодать. То наше национальное кредо совсем иное, – говорит Валентин Семенович, – «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать…»
Действительно, в пушкинском творчестве есть все необходимое для возрождения национального самосознания нашего народа. Потому, приобщение к его поэзии и прозе, к его бессмертным шедеврам, дает нравственные силы, крепость души и просветленность мысли. Тема самоидентификации красной нитью проходит в творчестве поэта и находит отражение в полемике с Чаадаевым. Да, соглашается Пушкин в ответном письме, мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые потрясали Европу, «но у нас было свое особое предназначение. Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие… У греков мы взяли евангелие и предания, но не дух ребяческой мелочности и словопрений… Наше духовенство, до Феофана, было достойно уважения, оно никогда не пятнало себя низостями папизма и, конечно, никогда не вызвало бы реформации в тот момент, когда человечество больше всего нуждалось в единстве... Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы – разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское нашествие – печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, – как, неужели все это не история, а лишь бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один есть целая всемирная история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел вас в Париж?»
По какой-то иронии, постигшей Александра Сергеевича, его имя неоднократно ставили и продолжают ставить на службу политическим целям. К примеру, отношение Пушкина к религии стало, можно сказать, камнем преткновения. Как ни показалось бы это странно, но признавшие свои ошибки коммунисты, сегодня используют имя русского поэта для реабилитации Сталина и окончательного свержения своего главного противника – Русской Православной Церкви. В «Повестях Белкина», «Медном всаднике» скрыто пушкинское пророчество, предсказание поэтом развала РПЦ и грядущего великого вождя народов. Между тем, выражая всегда душу православного народа, А.С. Пушкин в своей оде «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» оставил завещание поэтам: «Веленью бoжию, о муза, будь послушна…»
Существо пушкинской поэзии по силе своего влияния остается для нас непостижимой загадкой. Как заметил протоиерей Артемий Владимиров, мыслящий пушкинскими категориями читатель сам собою восходит к пониманию нравственного смысла жизни, понятиям чести и долга, любви и жертвенности, ответственности за поступки и слова, и «само пушкинское слово формирует личностное начало в человеке».
