Главный труд жизни Ивана Ильина «О монархии и республике» дает полную картину понимания сущности двух устройств, их сходств и различий. Свою работу автор писал 46 лет, стараясь провести исследование последовательно и объективно.

Работа русского философа и монархиста Ивана Ильина «О монархии и республике» - это глубокое исследование основ двух государственных устройств. Бесспорно, эту книгу можно назвать главной в его жизни – ее ученый-правовед писал 46 лет.

Исследование профессора Ивана Ильина «О монархии» было опубликовано в первых четырех номерах журнала «Русское Возрождение» за 1978 год. Формально оно осталось неоконченным, ведь были напечатаны только те главы, которые автор успел полностью обработать и переписать. По указанию философа, в его книгу должны были войти также некоторые части его лекций «Понятия монархии и республики», которые он читал в Русском Научном институте в Берлине в 1929-1930 академическом году. Это указание Ивана Ильина исполнено: соответствующие части его берлинских лекций включены в его книгу «О монархии и республике». 

До 1990-х годов в России об Иване Ильине почти не говорили открыто. Его работы стали издаваться в СССР лишь с 1989 года. В современной России популярность его исследований только набирает обороты, как среди Русской православной церкви, так и среди политиков и общественных деятелей. Например, цитату из трудов Ивана Ильина использовал в своей речи Президент России Владимир Путин, обращаясь с посланием к Федеральному собранию в 2014 году: «Кто любит Россию, тот должен желать для нее свободы; прежде всего свободы для самой России, как государства, свободы для России как национального, хотя и многочленного единства, свободы для русских людей, свободы веры, искания правды, творчества, труда и собственности».

Зыбкие отличия монархии от республики

Несмотря на то, что Иван Ильин - монархист, он видит в этом государственном устройстве не только духовные преимущества, но и опасности, поэтому в его труде читатель не найдет никакой идеализации строя. Немаловажно, что автор также указывает на все положительные и отрицательные качества республики, которые в истории нередко забываются монархистами.

Верховный орган государства в монархии и республике единоличен – это персона монарха и персона президента. Принято считать, что если права этой персоны наследственны, бессрочны или пожизненны, а личность не понесет за свои действия ответственности, то это монарх. Соответственно строй, который он возглавляет, монархический. Если же права персоны приобретаются на основании избрания, они ограничены определенным, заранее установленным, сроком, личность за свои действия формально ответственна, то это президент и республика. Однако все эти признаки соблюдаются только тогда, когда читатель условно выделит писаные конституционные законы девятнадцатого века, пренебрегая всей остальной историей. Иван Ильин пишет: «Отличие монархии от республики растворяется в целом множестве неуловимых переходов и нахождение единого и определенного формального критерия представляется неосуществимым».

Так, единоличность верховного государственного органа иногда не соблюдается, как в республиках, так и в монархиях. Например, были случаи, когда в республиканском Риме государство возглавлялось не одним консулом, а двумя. История знает множество случаев, когда в одной стране, в одно и то же время был не один монарх, а два и более, как в конце II века при Галлиене. Тогда перед лицом напирающих варваров провинции сами стали избирать себе императоров, думая защищаться самостоятельно. В одно время монархов насчитывалось около тридцати.

Император не всегда вступает на престол по праву наследия, как и избирается президент. Например, в Риме царская власть никогда не была наследственна, две великие средневековые монархии, Империя и Папство, вообще были избирательными. А в России существовали различные порядки приобретения престола: избрание князя на вече, завоевание княжества силою, его захват посредством убийства соперника, наследование удела, покупка удела, назначение ханским ярлыком. «Позднее императрицы Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина Алексеевна - были не то "избраны", не то "провозглашены", не то возведены на трон дворцовым переворотом. Строгий порядок престолонаследия водворился в России, как известно, только после Павла I», - анализирует ученый. Наряду с этим голландские резиденты были наследственны и пожизненны, но не были монархами.

Анна Иоанновна

Елизавета Петровна

Екатерина Алексеевна

Павел I

Не является постоянным признаком и верховенство царской власти. История изобилует царями, королями и императорами - зависимыми, ограниченными, политически бессильными, юридически подчиненными, завоеванными, покоренными, приравненными к государственным чиновникам или управителям. Достаточно вспомнить положение русских князей под игом татар. 

Наконец, нельзя утверждать, что полномочия монарха всегда бессрочны и пожизненны, в частности в старину вече низлагало и изгоняло князей, изменяло им, тайно приглашая на их место нового князя. Кроме того, бессрочность монарших полномочий слишком часто прерывается внеправовым и противогосударственным способом – это удаленные, свергнутые, бежавшие, убитые и растерзанные государи. «Можно было бы попытаться сказать, что государи правят обычно без ограничения сроком, однако с тем пояснением, что срок их правления слишком часто устанавливается завистью других претендентов, интригою других стран или своей аристократии, произволом армии, буйством черни и нападением индивидуального убийцы», - пишет автор. Сюда необходимо добавить, что республиканская форма правления совершенно не освобождает главу государства от опасности покушений и убийств.

Существенные отличия монархии от республики

Понять сущность государственной формы невозможно без правосознания, которое необходимо воспитывать и укреплять с детства. По Ильину, все человеческие души различны, но их духовные принципы могут иметь некоторые черты сходства. Это акт национального правосознания, из которого вырастает исторически государственное правосознание и государственная форма. Потому так нелепо навязывать всем народам одну и ту же штампованную государственную форму. Отсюда следует, что сущность монархического строя должна исследоваться не только через изучение юридических норм и внешних политических событий, но и через изучение народного правосознания.

Монархическому правосознанию свойственна потребность олицетворения государственного дела. Республиканец переживает этот процесс как опасный «идеалам демократии». Особенно возмущает его монополия олицетворения, явно устраняющая всех, кроме одного. Республиканец полагает, что оно должно быть сведено к минимуму. 

Чтобы понять сущность монархического олицетворения, необходимо учитывать его религиозную природу. Дело в том, что монархическому правосознанию свойственна склонность воспринимать государственную власть как священное начало, которое дарует монарху особый религиозно осмысливаемый ранг. Для республиканского же правосознания характерна вполне земная, утилитарно-рассудочная трактовка власти. 

Это не значит, что монархист не способен мыслить разумно, напротив, он обязан знать историю, понимать социологию и «эмпирически проверять всякую политическую меру». Если он теряет эту способность, то быстро впадает в крайности или слепого «мистицизма», или ханжества. Религиозное восприятие монархической власти отмечается историей на протяжении тысячелетий во всех странах мира.

Монархическое правосознание веками вынашивает идею о том, что между монархом и Богом имеется особая связь, которой нет между Божеством и простым человеком. Поэтому народы поклоняются царю не только как Отцу, в котором сосредоточилась преемственно вся власть предков, не только как повелителю, но и как воплотившейся частице Бога. Он -  посредник между Божеством и человеком, в нем есть божественное начало. Именно это свойство монарха является источником его полномочий, а также требований, предъявляемых к нему, обязанностей и ответственности. 

В республиканском правосознании все это отсутствует. Ему нужна не персона, а рядовой политик из обывателей, избираемый на срок, ответственный перед парламентом и народом, по возможности удовлетворяющий элементарным требованиям гражданской чести. Республиканское правосознание не терпит никакого особого значения у главы государства, и то, что происходит в монархическом правосознании, не находит себе у него ни сочувствия, ни даже отдаленного понимания. 

Еще одно характерное отличие монархического правосознания – это культура ранга. Люди от природы не равны друг другу и уравнять их никогда не удастся. «Именно «равенство» людей перед лицом Божиим обнаруживает их неравенство в деле подлинного христианского качества», - пишет философ. 

Этому противостоит республиканское мнение, согласно которому люди рождаются равными. Республиканское правосознание сосредоточивается на человеческих сходствах, особенно на сходствах в потребностях, в эгоистическом интересе, в требовании личной свободы, политической свободы и имущественного состояния. Эти сходные потребности и претензии оно признает существенными и требует для людей равенства: чем больше равенства в правах и социальных возможностях, тем справедливее данный строй. Напротив, монархическое правосознание сосредоточивается на человеческих различиях, особенно на «рождении, наследственности, воспитании, образовании, воли и одаренности». 

Отсюда у республиканского правосознания предубеждение против любого неравенства, а у монархического - против всех уравнительных мероприятий. То есть монархическое правосознание склонно культивировать ранг в ущерб равенству, а республиканское - культивировать равенство в ущерб рангу.

В дополнение, монархическому правосознанию свойствен консервативный уклон, который обусловлен религиозными, родовыми и ранговыми основами правосознания. Автор обращает внимание на то, что «монархический консерватизм требует соблюдения наличного и недоверия к новшествам, а совсем не "движения вспять"». Республиканцев же новое не отпугивает, а привлекает.

Кроме всего вышесказанного, монархист доверяет своему государю. Это чувство коренится в религии и связано с любовью и верностью. Дело в том, что народу необходимо знать, что его государь ставит себя перед лицом единого и общего Бога. Иван Ильин очень точно описывает это: «Нет большей близости, чем та, которая возникает из совместной и искренней молитвы, восходящей к единому Господу; и нет ничего важнее для устроения монархии, как уверенность верующего народа в подлинной вере своего Государя. Если народ знает, что его Государь имеет такой же акт веры, что он живет тем же актом совести и осуществляет сходный акт правосознания, то доверие его к Государю может считаться обеспеченным». Причем народное доверие распространяется не только на намерения монарха, но и на его способности. 

Для республиканцев сама идея «доверия к главе государства» кажется противоестественной. Вот почему президент республики избирается, а процедура избрания нередко выглядит так, что кандидат остро испытывает свою зависимость от партий и избирателей. Предвыборная агитация, в которой он принимает участие, ставит его в положение «угодника» и демагога. Республика строится на принципиальном недоверии к главе государства, объективированном в виде системы учреждений.  

В монархическом правосознании, чтобы иметь государя, его надо любить. Иначе это будет уже иное повиновение, формальное (не «за совесть», а «за страх»).  Республиканец сохраняет за собой право не связывать себя с персоною правителя. При такой постановке вопроса говорить о «верности» граждан президенту республики не приходится. Напротив, для монархического правосознания верность государю есть существенный признак. Так, в русском языке «подданство» и «верность» сливаются в единое слово «верноподданный». Эта связь между подданным и государем закреплялась присягой, при которой «князю целовали крест» и которую выражали словами «присягая, государям души свои дали». 

Достоинство и свобода в монархии и республике

В своей работе Иван Ильин не раз возвращается к тому, что настоящая монархия осуществима только при внутренней, духовной работе человека. Она не сводится к внешним формам и формулировкам, внося в политику начало интимности, преданности и теплоты. Для республиканского правосознания это не свойственно: республиканцу важна свобода в этом вопросе. Участие веры в гражданско-политической жизни кажется ему совершенно ненужным, отсюда требование «отделить церковь от государства». 

С развитием духовной культуры человека тесно связаны категории «достоинство» и «честь». Они не могут быть внушены извне или вскормлены мнением толпы. «Уважать себя значит знать о своей силе в добре, и не сомневаться в ней, и не колебаться в ней», - пишет философ. Однако достоинство не имеет ничего общего с самомнением. 

Достоинство требует от человека строгую требовательную внутреннюю цензуру. Верность выбранному облику и составляет его честь. Таким образом, начало духовного достоинства и чести есть основа монархического строя. Но это совсем не означает, что всякий республиканец лишен чувства собственного достоинства и не знает, что такое честь. Просто из двух основных аксиом правосознания, «личного достоинства» и «свободы самоопределения» республиканцы отдают решительное предпочтение второй, подразумевая первую как присущую каждому человеку чуть ли не от рождения.  

Можно сказать, что для республиканцев первостепенно не достоинство, а свобода, не честь, а независимость. Что же касается личной культуры и самоуважения, то они считают правильным оставить это на личное усмотрение. «Поэтому можно было бы сказать, что у республиканца честь и достоинство обычно тонут в личной свободе, тогда как у монархиста личная свобода может утонуть в культивировании чести и достоинства», - заключает Иван Ильин. 

Как неправильно утверждать, что республиканец не знает достоинства и чести, также неверно говорить, что монархическое правосознание не ценит свободы. Напротив: монархия сильна и продуктивна только там, где монархисты умеют беречь свою свободу. По этому поводу у республиканцев есть предрассудок, будто монархия ведет к рабству. На самом же деле, дисциплина может быть принята добровольно и свободно.

Философ резюмирует: «Свободен не тот, кто, ничему и никому не подчиняясь, носится по прериям своей жизни, как сказочный всадник без головы, но тот, кто в порядке духовного "самобытия" свободно строит свое правовое подчинение добровольно признанному авторитету. Достоинство человека состоит не в том, чтобы никому и ничему не подчиняться, но в том, чтобы добровольно подчиняться свободно признанному правовому авторитету. И этот свободно признанный правовой авторитет воспитывает человека к правовой свободе и к духовной силе».

Источник: 

1. Иван Ильин «О монархии» (www.legitimist.ru/lib/philosophy/i_ilin_o_monarhii_i_respublike.pdf)