Талант — это неуверенность и мучительное недовольство собой и своими недостатками,
чего я никогда не встречала у посредственности.
Фаина Раневская
Фаину Раневскую обожают за хлесткие афоризмы, но это лишь малая часть ее многогранного наследия. Глубокая и проникновенная, требовательная и ранимая, она боролась за возможность стать актрисой. Ее жизнь — это путь борца к исполнению своей мечты.
27 августа исполнилось 123 года со дня рождения легендарной актрисы Фаины Раневской. Она прожила непростую жизнь, в которой были непонимание родителей, непринятие ее таланта режиссерами, революции, войны, голод. Но настойчивая артистка не сдалась. Требовательная к себе и окружающим, она безраздельно служила искусству. И как прекрасно сказал актер и режиссёр театра и кино Сергей Юрский в интервью для документального цикла «Острова», Фаина Раневская постоянно задавала вопросы самой себе, хотя понимала, что она одарена, талантлива и любима: «Но сколько же нужно сил, чтобы это все время оправдывать».
Фаина Фельдман родилась 27 августа 1896 года в Таганроге в богатой еврейской семье. Ее отец был владельцем фабрики сухих красок, нескольких домов и магазина, а также парохода «Святой Николай». Сама Фаина Георгиевна признавалась, что была нелюбимым ребенком, обожала мать, а отца боялась. Всего в семье было четверо детей — у девочки было два старших брата и сестра.
Один из эпизодов детства оказал большое влияние на формирование мировоззрения девочки. Она увидела, как горько плачет ее мать, обычно сдержанная женщина. На ее коленях Фаина заметила газету, в которой было написано, что скончался Антон Чехов. «В газете — фотография человека с добрым лицом. Бегу искать книгу А.П. Чехова. Нахожу, начинаю читать. Мне попалась „Скучная история“. Я схватила книгу, побежала в сад, прочитала всю. Закрыла книжку. И на этом кончилось мое детство. Я поняла все об одиночестве человека. Это отравило мое детство», — говорила Раневская. После девочка часто бегала к дому, где родился писатель, и читала там книги в саду.
В младших классах Фаина обучалась в Мариинской женской гимназии, но училась плохо. Впоследствии она была переведена на домашнее обучение. В подростковом возрасте девочка серьезно начала увлекаться театром: посещала все городские спектакли и отучилась в частной студии. Однако сознавалась, что впервые почувствовала себя актрисой намного раньше, в пятилетнем возрасте: «Умер маленький братик, я жалела его, день плакала. И все-таки отодвинула занавеску на зеркале — посмотреть, какая я в слезах».
В жизни артистки было лишь несколько сильных привязанностей. Одна из таких — дружба с Анной Ахматовой. Будущая актриса познакомилась с поэтессой, кода жила в Таганроге: «Прочла ее стихи и поехала в Петербург. Открыла мне сама Анна Андреевна. Я, кажется, сказала: „Вы мой поэт“, — извинилась за нахальство. Она пригласила меня в комнаты — дарила меня дружбой до конца своих дней».
В 18 лет Фаина Георгиевна окончательно решила стать актрисой. Эта новость послужила поводом к полному разрыву с семьей — отец был непреклонен. Девушка переехала в Москву, чтобы продолжить обучение. Но в театральную школу ее так и не приняли — «по неспособности». Все изменил счастливый случай: Фаина Георгиевна познакомилась со знаменитой балериной Екатериной Гельцер. Встреча произошла у колонн Большого театра, где в ожидании своего кумира собралось множество поклонников. Улыбаясь, Екатерина Васильевна спросила: «Кто здесь самый замерзший?». Самой замерзшей оказалась Фаина Георгиевна. Поговорив с провинциальной девушкой, балерина прониклась к ней жалостью. «Фанни, — сказала Гельцер, — вы меня психологически интересуете».
Именно Екатерина Гельцер через приятельниц устроила девушку на выходные роли в летний малаховский театр. Фаина Георгиевна вспоминала, что, представляя ее антрепризе, Екатерина Васильевна смешно ошиблась: «Знакомьтесь, это моя закадычная подруга Фанни из перефилии». Екатерина Гельцер показала начинающей актрисе Москву тех лет. Она водила ее в литературный салон, брала с собой на спектакли во МХАТ, познакомила со многими выдающимися современниками, в том числе с Мариной Цветаевой. Дружба балерины и актрисы продлилась практически сорок лет.
В это время Фаина Георгиевна часто посещала Московский Художественный театр, который называла «первым учителем». Она рассказывала: «В те годы Первой мировой войны жила я в Москве и смотрела по нескольку раз все спектакли, шедшие в то время, Станиславского в Крутицком вижу, и буду видеть перед собой до конца дней. Это было непостижимое что-то. Вижу его руки, спину, вижу глаза чудные — это преследует меня несколько десятилетий. Не забыть Массалитинова, Леонидова, Качалова, не забыть ничего… Впервые в Художественном театре смотрю „Вишневый сад“. Станиславский — Гаев, Лопахин — Массалитинов, Аня — молоденькая прелестная Жданова, Книппер — Раневская, Шарлотта?.. Фирс?.. Очнулась, когда капельдинер сказал: „Барышня, пора уходить!“ Я ответила: „Куда же я теперь пойду?“»
В малаховском театре девушка познакомилась с актером Илларионом Певцовым, что стало для нее настоящим потрясением. Фаина Георгиевна так характеризовала этого артиста: «…Он учил нас любить природу. Он внушал нам, что настоящий артист обязан быть образованным человеком. Должен знать лучшие книги мировой литературы, живопись, музыку. Я в точности помню его слова, обращенные к молодым актерам: „Друзья мои, милые юноши, в свободное время путешествуйте, а в кармане у вас должна быть только зубная щетка. Смотрите, наблюдайте, учитесь“. <…> Он убивал в нас все обывательское, мещанское. Он повторял: „Не обзаводитесь вещами, бегайте от вещей“».
Молодой артистке даже посчастливилось участвовать с Илларионом Певцовым в спектакле Леонида Андреева «Тот, кто получает пощечины». У Фаины Георгиевны была бессловесная роль, поэтому она решила попросить совета у актера. Он ответил: «А ты крепко люби меня, и все, что со мной происходит, должно тебя волновать, тревожить». Фаина Георгиевна выполнила указания: «И я любила его так крепко, как он попросил. И когда спектакль был кончен, я громко плакала, мучаясь его судьбой, и никакие утешения моих подружек не могли меня успокоить. Тогда побежали к Певцову за советом. Добрый Певцов пришел в гримерную и спросил меня:
— Что с тобой?
— Я так любила, я так любила вас весь вечер, — выдохнула я, рыдая…
— Милые барышни, вспомните меня потом — она будет настоящей актрисой…»
Вскоре Фаина Георгиевна подписала контракт на работу в керченской труппе мадам Лавровской. Актриса приглашалась «на роли героинь-кокетт с пением и танцами за 35 рублей со своим гардеробом». Работа в Керчи не была успешной, так как к новой труппе публика не проявила большого интереса. Но именно здесь произошла история, которая дала артистке новое имя. Случилось это так: во время прогулки на гору Митридат с неким «опытным трагиком» из театра Лавровской Фаина Георгиевна решила заглянуть в банк (мать тайком от отца посылала ей денежные переводы). Актриса припоминала: «Когда мы вышли из массивных банковских дверей, то порыв ветра вырвал у меня из рук купюры — всю сумму. Я остановилась, и, следя за улетающими банкнотами, сказала:
— Денег жаль, зато как красиво они улетают!
— Да ведь вы Раневская! — воскликнул спутник. — Только она могла так сказать!
Когда мне позже пришлось выбирать псевдоним, я решила взять фамилию чеховской героини. У нас есть с ней что-то общее, далеко не все, совсем не все…»
После окончания театрального сезона Фаина Раневская осталась без работы, поэтому была вынуждена скитаться по провинциальным театрам. А в 1917 году состоятельная еврейская семья Фельдманов бежала от революции. Эмигрировать они решили на своем собственном теплоходе. Молодая актриса же решила остаться в России: «Господи, мать рыдает, я рыдаю, мучительно больно, страшно, но своего решения я изменить не могла, я и тогда была страшно самолюбива и упряма. И вот моя самостоятельная жизнь началась». Спустя годы Фаина Раневская поясняла: «Осталась по двум причинам: не представляла без театра своей жизни, а русский театр — лучший в мире. Но это не основное. Как можно оставить землю, где похоронен Пушкин, где каждое дуновение ветерка наполнено талантом и страданием твоих предков!».
В Ростове-на-Дону Фаина Георгиевна познакомилась с актрисой Павлой Вульф. И снова именно она инициировала встречу! Павла Леонтьева описывала ее следующим образом: как-то раз после спектакля в раздевалку ворвалась «рыжая нескладная девица», начав сразу же выказывать свое восхищение и просить помочь ей стать актрисой. Раздраженная подобным поведением незнакомки Вульф порекомендовала ей выучить из предложенной пьесы любую роль на собственный выбор. Раневская отдала предпочтение персонажу итальянки. Для этого Фаина Георгиевна разыскала в городе итальянца-булочника и больше недели репетировала с ним. Наконец, когда она выступила перед Вульф, та поняла, что встретила настоящий талант.
В это время труппа Павлы Вульф отправлялась в Крым. Возможности устроить на работу Раневскую не было. Тогда знаменитая актриса просто решила взять ее с собой. Фаина Георгиевна стала ученицей артистки и полноправным членом ее семьи. Раневская говорила: «Я не стала бы актрисой без ее поддержки. Она научила меня быть человечной. Научила работать, работать и работать…. Никаких сборищ с анекдотами, вином и блудом, никаких ночных посиделок с актерской братией… Она водила в музеи смотреть то, что для меня создавало смысл бытия. Она запрещала просто читать книги, она давала вкусить лучшее в мировой литературе». Став известной, Фаина Георгиевна ни от кого не терпела замечаний, кроме Вульф, и только ей доверяла в полной мере.
До конца жизни Фаина Раневская так и не нашла «свой» театр – она часто меняла один московский коллектив на другой. Актриса служила в Центральном театре Красной Армии, в Театре драмы (сейчас — театр имени Вл. Маяковского), в Театре имени Моссовета, в Театра имени А.С. Пушкина. Когда однажды журналист спросил у нее, почему она кочевала из театра в театр, Раневская ответила: «Искала святое искусство», у нее спросили: «Нашли?». Актриса улыбнулась и сказала: «Да, в Третьяковской галерее».
Среди ее лучших театральных работ — Васса Железнова («Васса Железнова» Максима Горького, 1936), Берди («Лисички» Лилиан Хеллман, 1945), Спекулянтка («Шторм» Владимира Билль-Белоцерковского, 1951), Эухения («Деревья умирают стоя» Алехандро Касоны, 1958), миссис Сэвидж («Странная миссис Сэвидж» Джона Патрика, 1966), Люси Купер («Дальше — тишина» Вины Дельмар, 1969), Фелицата («Правда — хорошо, а счастье лучше» Александра Островского, 1980) и другие.
Фаина Раневская в роли Вассы Железновой
В кино Фаина Раневская дебютировала в 1934 году. Начинающий режиссер Михаил Ромм, увидев ее на сцене, пригласил на роль госпожи Луазо в фильме «Пышка» по знаменитой новелле Ги де Мопассана. Настоящую известность ей принесли роли Розы Скороход («Мечта», 1939), Ляли («Подкидыш», 1940), Матери («Свадьба», 1944), Мачехи («Золушка», 1947) и Маргариты Львовны («Весна», 1947). Всего на ее счету около 30 киноролей.
Коллеги жаловались на трудный характер Фаины Раневской. Это приводило к постоянным конфликтам на площадке, многие режиссеры и постановщики боялись с ней работать. Сергей Юрский объяснял: « …это ответственность. В молодые годы это носило характер колоссальной работоспособности. И, как некоторым казалось, капризности, потому что это была и самокритика, и неудовлетворенность, и взгляд на те высшие идеалы, которым она буквально поклонялась, и по которым меряла себя. Это МХАТ со Станиславским, это ее друзья, такие как, может быть, более далекие как Качалов, более близкие как Ахматова и Цветаева».
Благодаря своей колоссальной работоспособности и настойчивости Фаина Раневская стала успешной и любимой публикой актрисой. Театральный режиссер, актер и педагог Юрий Завадский говорил: «Она знает, как высоко чту ее огромный талант, ее человеческую неповторимость, ее беззаветную одержимость театром, ее жестокую требовательность — к себе в первую очередь. Она знает, как любит ее зритель, но не догадывается, что партнеры по театру, хотя и побаиваются, но тоже любят ее — ведь есть в ней, в ее мощном таланте, притягательная, покоряющая сила».
