Вопрос о национальной идее, столь волновавший многих русских мыслителей, сегодня настолько же важен для нашего Отечества, как вопрос о смысле жизни для каждого человека. В ХХ веке Россия как государственность была разрушена дважды, а в современности многое указывает на очередную угрозу этого уровня. И вот, мы вновь спрашиваем себя: что есть Россия, зачем она в мировой истории, каков ее вклад в развитие мира?
 
        Неразрешенный, начиная с 1990-х, вопрос о национальной идее привел нашу страну к тому, что она стала пассивным объектом идеологической агрессии Запада, разрушительной для ее самобытности и национального характера. Четверть века «раскультуривания» привели, наконец, к сбою запущенного механизма либеральной модели, которая для нас может стать «смертельным и позорным приговором». Но пока Россия полным ходом идет к исторической неудаче. Чем этот путь опасен для ее культурной идентичности? Выводы позволит сделать «диагностика», приведенная В.Э. Багдасаряном в исследовании «В фокусе борьбы – культура». Через призму вызовов «когнитивной» войны автор предлагает посмотреть на современное состояние российской культуры. Задача такого типа войн, осуществляемых под видом дружбы и сотрудничества, состоит в поражении сознания и подмене ценностей, что соотносимо практически с культурной десуверенизацией. 
        В арсенале сильных мира сего имеются три механизма управления, исходящие из известных исторических постулатов: «миром правят батальоны» (политическая десуверенизация), «миром правят деньги» (финансово-экономическая десуверенизация), «миром правят идеалы» (культурная десуверенизация). Последний инструмент, видимо, специально разрабатывался для подавления такого государства-противника как Россия. Удачное его осуществление позволило бы перейти к финансово-экономическому и политическому проектам десуверенизации.
        Очевидно, какую идентичную культуру можно сформировать, если обратиться к статистике проката полнометражных художественных фильмов на российских экранах. Когда отечественным фильмам отводится только 18,5%, а большая доля приходится на фильмы иностранного происхождения, где первую позицию занимают фильмы США – 37,3%. Впрочем, с детской киноиндустрией дела обстоят не лучшим образом. 
        Этим примером исследователь нас только подводит к рассмотрению главного подрыва через базовые вопросы, составляющие культурный фундамент. «Что есть добро и зло?», «что есть человек?», «кто такие мы?», «куда мы идем, в чем наш идеал?», «откуда мы пошли, в чем наше прошлое?», «почему мы лучше, в чем наша правда?» – с таких вопросов начинается любое культурное строительство. Иногда подрыв происходит через снятие самой постановки вопроса. Как известно, рассмотрение взаимоотношений «добра» и «зла» в современных программах гуманитарных дисциплин вузов отсутствует либо объясняется субъективностью этих категорий. Другой путь подрыва – замена традиционного ответа на ответ, заимствованный у другой культурной общности. Подобный инокультурный транш осуществляется как принятие чего-то само собой разумеющегося. К примеру, на вопрос «куда мы идем, в чем наш идеал?» следует ответ: идем к «экономоцентризму», «общечеловеческим (фактически современным западным) ценностям». Наконец, третий способ подрыва: смена знака на противоположный, т. е. положительный ответ меняется на отрицательный, и наоборот. Под видом добра утверждается зло («пропаганда пороков»), под видом человека утверждается тип античеловека («голливудская модель успешности»). Другие играющие на подрыв культурного фундамента приемы – «дезавуирование прежних героев», «формирование комплекса национальной неполноценности», «представление прошлого страны как череды преступлений». 
        Речь идет не о поиске внешнего врага, какие случаи в нашей истории имели место, но о выборе каждого. Соединенные Штаты не скрывают своей Стратегии Национальной безопасности, где черным по белому заявлено, что США стремятся к мировому лидерству. Его достижение возможно через военную, экономическую и ценностную сферу. Ценностное американское лидерство в мире считается основой национальной безопасности. «Применительно к России это практически означает: американизацию культуры, распространение ценностей индивидуализма и свободы, критику исторически сложившейся в России модели жизнеустройства, пропаганду образцов поведения меньшинств, пропаганду этнического сепаратизма». Не составит труда предположить, на что рассчитана модель западноцентричной мир-системы во главе с США. Схематично она состоит из центра – культурной доминанты, полупериферии, подражающей ценностям центра, или догоняющего типа развития, а по сути, признание собственной отсталости и вторичности. Замыкает модель периферия, или «культурное гетто» – самобытность при отказе от развития и внешней трансляции. Нельзя не согласиться с В.Э. Багдасаряном, что встроенность России в любом качестве в такую мир-систему обрекает ее на цивилизационную гибель. В глобальном же масштабе – это поворот к человеку биологическому.
        Не единожды «в истории давала сбой попытка Запада прогнозировать Россию по лекалам модели «человека экономического», – делает вывод автор статьи, – но всякий раз Россия включала не предусмотренный этой моделью идейно-духовный ресурс…» Общественный идеал, как известно, генерируется из ценностных накоплений социума, которые формируются исторически. Движение народа к своему идеалу, по сути, и является его развитием. «Когда народ приближается к этому выработанному исторически, на основании цивилизационно-ценностных накоплений идеалу, и происходит собственно исторический прорыв». Понятно, чем мотивированы попытки подрыва, как внутренние, так и внешние, направленные, во-первых, на разрушение связи между народом и его прошлым, его историческими цивилизационно-ценностными накоплениями и, во-вторых, на связь народа с его идеалом.