Мало кто знает, что Евгений Леонов был достаточно скрытным, часто сомневающимся в себе человеком. Однако ему удалось преодолеть внутренние противоречия и комические внешние данные, чтобы стать выдающимся актером российского кинематографа.

2 сентября 2023 года Евгению Леонову исполнилось бы 97 лет. В день своей смерти, 29 января 1994 года, он собирался на премьеру спектакля «Поминальная молитва», написанного по одноименной пьесе Григория Горина. Представление не состоялось — у Евгения Павловича оторвался тромб. Однако ни один зритель не сдал свой билет. Режиссер, актер и сценарист Марк Захаров вспоминал, что люди оставили билеты на память, а вечером несколько часов стояли со свечами около театра «Ленком».

Свою внешность Евгений Леонов считал идеальной для карикатуры: «Шар, посередине нос картошкой и лохматые брови! Кто такой? Леонов!». Однажды на вопрос журналиста о том, почему он стал комиком, Евгений Павлович ответил: «Наверное, потому, что у меня круглое лицо». Как такому доверить серьезные роли? И зрители полюбили его за фильмы «Полосатый рейс», «Обыкновенное чудо», «Джентльмены удачи». Но несмотря на шлейф комедийных персонажей, режиссеры увидели в нем великого драматического актера. Добиться этого Леонову удалось только благодаря огромной самоотдаче. В письмах к сыну он писал: «…есть только одна цена в искусстве — беспощадность к себе».

После «Полосатого рейса» Евгений Леонов моментально стал любимцем всего Совестного Союза, его воспринимали как члена семьи или близкого знакомого. Певец, актер и сценарист Вахтанг Кикабидзе говорил: «Он был очень теплый, как Чебурашка. Я не знаю, какое определение дать. Как-будто что-то родное». Друзья вспоминали, что на улице к Евгению Леонову легко могли подойти прохожие и потрепать за ухо. А после роли уголовника-рецидивиста в «Джентельменах удачи» актеру и вовсе подарили образ Пресвятой Богородицы, который сделали заключенные. Сзади оклада было написано: «Доценту от братвы».

Актер Михаил Боярский утверждал: «Уровень популярности Леонова был фантастическим. Как у Джона Леннона, не меньше. Когда он выходил на площадку, стадион ревел. Когда шел по железнодорожной платформе — все останавливались, открывали рты. А он всем кивал на ходу, дубленка нараспашку, меховая шапка, маленький, пухленький, с коротенькими ножками, очень такой колоритный. Люди к нему тянулись, считали душкой. Но на самом деле Леонов мог быть очень резким, мог огрызаться. Очень сложно быть всенародно любимым человеком год за годом. Эта любовь может в гроб свести!»

Когда режиссер «Полосатого рейса» Владимир Фетин дал Леонову почти трагедийную роль в «Донской повести», актер растерялся, но постановщик настоял на своем. Роль казака Якова Шибалока открыла драматический ресурс Леонова. Не удивительно, что писатель Михаил Шолохов, по мотивам рассказов которого была поставлена повесть, высоко оценил картину, сказав о Евгении Павловиче: «Не герой, а настоящий».

Спустя более 50 лет жена Владимира Фетина, актриса Людмила Чурсина, объяснила, почему ее муж так настаивал на кандидатуре Леонова. Все дело было в эпизоде, когда его герой расстреливал жену за предательство, потому что она выдала белогвардейцам расположение его отряда и многие однополчане погибли. Режиссер понимал, что самосуд и расстрел любимой женщины, которая родила ему сына, не всякому мужчине простится. А Евгению Павловичу, который сыграл так трогательно, зритель все простил. Об этом говорил и кинорежиссер Георгий Данелия в одном из интервью: «Леонов поразительный актер, что бы он ни делал, всегда прощаешь его героя. Даже когда тот абсолютный мерзавец».

Конечно, режиссеры продолжали приглашать Леонова в комедии, но он уже играл персонажей с трагикомическими характерами. Он снимался у Петра Тодоровского в фильме «Фокусник» 1967 года и у Эльдара Рязанова в комедии «Зигзаг удачи» в 1968 году. Самое большое количество ролей Леонов получил в фильмах Георгия Данелии, который считал актера своеобразным талисманом и приглашал сниматься в каждой картине. «Я не могу сказать, что он был актером одного жанра: или комедийного, или драматического (как он всегда мечтал). Он просто был трагикомический актер, самый высокий жанр, который есть на свете, когда актер умеет играть все, независимо от своей внешности. Умеет играть и трагедию, и драму, и высокую комедию», — говорила актриса Светлана Немоляева.

Как упоминал в одном из интервью друг Леонова, народный артист России Рудольф Фурманов, комичность вообще всегда и во всем преследовала актера. А он страдал из-за того, что его вечно воспринимают только как комика, ведь Евгений Павлович обожал серьезную драматургию, мечтал сыграть короля Лира, Отелло. На роль Отелло как-то даже рискнул себя предложить. Но услышал в ответ: «Вот представьте, вы выходите на сцену в гриме мавра. Зал же будет ржать три часа!» Рудольф Фурманов вспоминал: «Одним из его любимых драматургов был Вампилов. И Евгений Павлович был невероятно счастлив, когда его позвали на роль Сарафанова в фильме „Старший сын“ по пьесе Вампилова. Это была одна из любимых его ролей».

Блистал Евгений Павлович и на театральных подмостках, поражая зрителей глубокой игрой сложных характеров. Чего стоит хотя бы грандиозный успех постановки «Антигона» в 1966 году. Кроме того, в те годы Евгений Леонов озвучил много популярных мультфильмов, среди которых «Винни Пух», ставший в дальнейшем его визитной карточкой. Рудольф Фурманов говорил: «Не скажу, что быть всенародным любимцем ему было просто. Но Евгений Павлович, как мог, добросовестно старался соответствовать. Допустим, у нас до поезда времени в обрез, ни минуты лишней. Но тут к Леонову наперерез бросается какой-то поклонник, и он не успевает увернуться. И все, уже не может отказать в автографе, общении. А потом ему приходится бежать, задыхаясь. А мне тащить его чемодан — ради того, чтобы у кого-то появилась наспех написанная на клочке бумаги фраза: «С приветом. Ваш Леонов, Винни-Пух».

Леонов никогда не жалел себя в профессии. Никто не догадывался, что за любым эпизодом, будь он комичным или драматичным, стояла кропотливая и изнурительная работа актера. Внешне спокойный и добродушный Леонов внутренне истязал себя — сможет ли он? В письмах сыну он писал: «Страшно в искусстве самодовольство, которое все отвергает. Я в такой степени привык сомневаться, пробовать, искать, что нашел в этом творческую радость, потому что это помогает преодолеть пределы узкого моего направления. <…> Как видишь, дружочек, у нас с тобой проблемы общие: как быть? кем быть? быть или не быть? Никуда от них не скроешься, для людей искусства они неизбывны, в любом возрасте, каждый час жизни».

Характер у Евгения Леонова был непростой. Он не любил панибратства, предпочитал одиночество и вел практически затворническую жизнь. Как рассказывал Михаил Боярский, который был партнером Евгения Леонова в фильме «Старший сын», со съемочной площадки его увозили одного на машине в загородный дом отдыха, где он ночевал. А утром привозили прямо на съемочную площадку. Режиссер готовил всю группу: «Сейчас придет Евгений Павлович». Группа была вымуштрована, как рота почетного караула. У него единственного был отдельный гримировальный вагончик и гримировальный стол.

При этом Леонов был очень добрым и безотказным человеком. В «Письмах сыну» он писал: «Вообще-то, я думаю, совсем неспособных к добру людей нет. Бывает, что человек ожесточился и ему кажется, что в его душе нет места для доброты, но это ошибка, это временно: не совершая добрых дел, человек чувствует себя неуютно в этом мире».

Семья как высшая ценность

Помимо театра и кино в жизни Евгения Леонова была еще одна страсть — семья. Замкнутый с коллегами, он чувствовал себя раскрепощенно и свободно только с женой и сыном. О том, как актер познакомился со своей Вандой, рассказывал в одном из интервью Рудольф Фурманов. Одинокому Евгению Леонову было тогда больше тридцати лет, что сильно расстраивало актера. К тому моменту он служил в Москве в Театре Станиславского, снялся лишь в нескольких эпизодических ролях, жил с мамой, папой и братом в маленькой квартирке. С девушками у него не клеилось из-за робости.

По словам Рудольфа Фурмана, все изменилось на гастролях в Свердловске, где Евгений Леонов впервые в жизни решился на знакомство. «Имя у нее такое необычное — Ванда, — рассказывал Евгений Павлович. — А вышло так: шел я с артистом Леонидом Сатановским. Впереди девушки красивые, загорелые. Сатановский смелый, он к ним пристал: „Можно с вами познакомиться?“ А я плелся чуть сзади, но потом побежал к ним, придерживая штаны. Как назло, у меня на пузе ремень не держался… В общем, я сказал, что тоже хочу познакомиться. И пригласил девушек в театр».

В Ванду Леонов влюбился сразу и, как впоследствии оказалось, навсегда. Перед отъездом они встречались несколько раз, он читал ей Блока, звал приехать в Москву. Она не отказывалась, хотя была замужем за режиссером. Отношения с первым мужем у нее не складывались, и Ванда собралась разводиться, ехать в столицу и поступать в ГИТИС на театроведческий. Леонов ее ждал, хотя и не был уверен наверняка, приедет она или нет. «Через пару лет, когда театр, в котором тогда служил Евгений Павлович, гастролировал в Ленинграде, мы снова встретились. И я узнал, что Ванда приехала… — пояснял Рудольф Фурман. — Помню, как я пришел к Леонову за кулисы, и он радостно рассказал продолжение своей истории: он женился на Ванде, и у них месяц назад родился сын Андрюшка. Это было в 1959 году. Жили они все в той же коммуналке — с родителями Леонова и его старшим братом».

Удивительно, даже тогда, когда Евгений Павлович стал очень популярным и помогал многим людям квартиры выбивать, сам он еще долго ютился в коммуналке. Действительно, он был безотказным человеком, всем старался помочь. Доставал все, о чем его просили, — лекарства, стройматериалы, дефицитные вещи, обувь, продукты. «Помню, как мы пошли на склад Гостиного Двора в Ленинграде за одеждой для каких-то наших общих знакомых. Евгений Павлович устал и раздражался: „Ну да, давайте, командуйте мне все, командуйте! Леонов, направо! Леонов, налево! Как собаке!“ Ну, а что сделаешь, если это именно ему ни один директор магазина не может отказать?», — рассказывал Рудольф Фурман. Об этом Леонов писал в письмах сыну: «А чтобы знать жизнь — надо жить. Не беречь себя от конфликтов своих и чужих, не бояться опасности, риска, не искать пути полегче, не бежать от ответственности, не думать, что твоя хата с краю и что ветры времени тебя не коснутся».

Свою семью Леонов обожал. Актер считал себя главным кормильцем, поэтому всегда много работал. В эпоху дефицита он старался привести домой что-нибудь вкусненькое. Сын Андрей Леонов говорил, что отец все сбережения тратил на заполнения холодильника, а мама его ругала за это. Рудольф Фурман припоминал интересный случай: «Леонов все тащил в дом! Иногда доходило до абсурда. Как-то в Сибири зрители подарили ему банку маринованных огурцов. И все мы, кто принимал участие в концерте, размечтались, как вернемся вечером в гостиницу, сварим на плитке картошечку, выпьем водочки, закусим огурчиками. Но никаких огурчиков мы не получили: Евгений Павлович буквально вцепился в банку, прижал ее к животу и так и не выпустил. И в результате повез эту тяжесть в Москву. Он часто тащил домой огромные сумки с продуктами. И если бы только деликатесы! Он мог и картошку в Москву привезти из дальней поездки, хотя что-что, а уж картошка дефицитом в нашей стране никогда не была».

По словам друга актера, у Леонова никогда не было никаких женщин, кроме Ванды. Он их даже боялся. Потому что боготворил жену и страшился из-за какой-то оплошности потерять. Также трепетно он относился к сыну, с которым отношения не всегда была гладкие, во многом поэтому он, кстати, и начал писать Андрею письма. Причину напряженных отношений актер объяснял так: «Я знаю твою болезнь. Твое имя не Андрей Леонов, а Сын Леонова». В целом, в доме актера царила прекрасная атмосфера. В квартире была чудесная библиотека, сюда любили приходить близкие друзья семьи. Кроме того, Ванда вкусно готовила, балуя не только мужа, но и прикармливая всех бездомных животных в округе.

Актриса Елена Шанина, которая была вхожа в дом Леонова, говорила: «Евгений Павлович выглядел простаком, но был невероятно начитанным и образованным человеком. И никогда этим не бравировал, наоборот — подшучивал над попытками „деятелей искусств“ порассуждать о высоком. Только с близкими друзьями, среди которых было много завлитов разных театров, он с упоением разговаривал о том, что было ему интересно — о театре, искусстве, о своих великих учителях — Тарханове, Яншине».

О том, насколько глубокий человек был Леонов, можно проследить не только по его ролям, но и по оставшимся и изданным запискам, по сохранившимся интервью. Одно из последних он дал советскому и российскому журналисту и писателю Леониду Парфенову в 1992 году. Там он сказал свои главные слова, которые как нельзя лучше характеризуют Евгения Павловича и его мировоззрение: «Я теперь стал верить, ну, не в Бога. Я так переделаться быстро не могу. А в то, что выше закона может быть любовь. Выше права — милость. Выше справедливости может быть прощение. И мне кажется, что этой формулы достаточно, чтобы не опускаться ниже человеческого уровня. И не обязательно давить машиной собак, отказываться от детей в родильном доме, не помогать родителям, жить, забыв, что нас призвали великие предки: не убей, не укради. Нам это потихоньку стало казаться лицемерным, не серьезным, потому что свобода, а свобода — это значит, делай, что хочешь, и живи, как хочешь. И тем, кто так хочет жить, не хочется задумываться, что свобода оторвана от интеллигентности, здравого смысла, от доброго сердца. Страшная штука».