Сергей Дягилев стал феноменом XX века, чей гений признавали уже современники. Он открывал таланты, чутко угадывал тенденции, был непревзойденным организатором и новатором. Благодаря ему о русской культуре заговорили во всем мире.
Феномен русского театрального и художественного деятеля Сергея Дягилева до сих пор вызывает споры — никто не мог предположить, что он повлияет на развитие всей мировой истории искусств ХХ века. Ведь, как признавался художник Александр Бенуа, Сергей Павлович не писал картин, не создавал постановок, не сочинял балетов и опер, редко выступал как критик по художественным вопросам. Но он всегда чувствовал свою причастность к миру искусства и не боялся рисковать. В двадцать три года студент Сергей Дягилев так говорил о себе: «Я, во-первых, большой шарлатан, хотя и с блеском, во-вторых, большой шармер, в-третьих, большой нахал, в-четвертых, человек с большим количеством логики и малым количеством принципов и, в-пятых, кажется, бездарность. Впрочем, я, кажется, нашел мое настоящее призвание — меценатство. Для этого у меня есть все, кроме денег, но это придет».
Понимание, чем он хочет заниматься в жизни, пришло к Сергею Дягилеву не сразу. После окончания гимназии в Перми он поступил на юридический факультет петербургского университета, но мечтал стать композитором, поэтому параллельно учился музыке у Николая Римского-Корсакова в консерватории. Однажды он показал свои сочинения учителю, но тот их не оценил. Уходя, взбешенный молодой Дягилев прокричал: «Будущее покажет, кого из нас история будет считать более великим!» Позже именно Сергей Дягилев познакомит европейских слушателей с музыкой Римского-Корсакова, более того, они будут успешно сотрудничать, но тогда эта выходка расценивалась как неслыханная дерзость.
После окончания университета юристом Дягилев так и не стал. Он понял, что хочет быть причастным к миру искусства, вращаться в светских кругах. Постепенно его мечта начала осуществляться — он обзавелся нужными знакомствами, даже завел дружбу с могущественной примой-балериной Императорского театра Матильдой Кшесинской. В Петербурге он организовал несколько выставок современных художников, для того, чтобы познакомить столичную публику с новыми иностранными и русскими художниками. За это Дягилев стал объектом шуток фельетонистов и гневных нападок консервативных критиков. Русский живописец Илья Репин в 1898 году писал художнику Александру Куренному: «Все же Дягилев человек со вкусом и с широкой инициативой <…>. Да, он шевелит, он на высоте потребностей времени — право молодец!» Вскоре Дягилев совместно с Бенуа основал художественное объединение «Мир искусства», а также нашел меценатов и стал выпускать одноименный журнал.
Авторитет Сергея Павловича рос. Теперь он считался фигурой значительной, к его мнению начали прислушиваться. Но властный характер и принципиальность делали его человеком тяжелым. Это часто доставляло Дягилеву немало неприятностей. Тому пример история, произошедшая с Ильей Репиным, который некоторое время входил в редколлегию журнала «Мир искусства». Случай описал в своих воспоминаниях художник Сергей Щербатов: «У Репина был друг художник Матейко (польский живописец Ян Матейко — прим. ред.) Грабарь (русский живописец Игорь Грабарь — прим. ред.) написал весьма нелестную статью о таланте Матейко. Репин убедительно просил Дягилева не помещать ее в его журнале, но, не внимая этой просьбе, Дягилев на видном месте ее напечатал. Бурный по темпераменту Репин пришел в негодование, немедленно ушел из «Мира искусства» и написал картину-композицию, изображавшую его самого в хламиде, несколько схожего с Христом, негодующим жестом руки отталкивающего Дягилева, похожего на обрюзгшую бабу с женскими сосцами, в образе Сатаны. Название картины было «Отыди от меня, Сатано».
Конечно, часто современники прощали самонадеянность и дерзость Сергею Дягилеву, отдавая должное его талантам. Балерина Тамара Карсавина писала: «Его абсолютно чистым достоинством была преданность искусству, горевшая священным огнем. Он приносил людей в жертву, если того требовало искусство. Но он приносил в жертву и свои выгоды».
Наверное, наиболее точную характеристику противоречивой фигуре Дягилева дал в своих воспоминаниях Сергей Щербатов: «От Дягилева, несмотря на не сходящую с лица его улыбку, веяло каким-то холодом и огромным самомнением. Фигурой он был, несомненно, очень яркой и блестящей, благодаря всесторонней талантливости. Музыкально богато одаренный, чуткий к красоте во всех ее проявлениях, знаток пения, музыки, живописи, большой любитель театра, оперы и балета, ловкий инициатор и организатор, неутомимый работник, умеющий привлечь к работе людей, ими пользоваться, брать от них, что надо, находить и развивать таланты, привлекая, завораживать, столь же беспощадно расставаться с людьми, как эксплуатировать их, — он был настоящим вождем и руководителем с диктаторскими наклонностям. Зная себе цену, он не терпел ничего и никого, что могло стать ему поперек дороги и с ним конкурировать. <…> Фигура сложная и яркая, — он умел лавировать среди интриг, зависти, нареканий и сплетней, которыми всегда насыщен художественный мир».
И вот Сергей Павлович придумывает еще одну дерзкую выходку, которая граничила с безумием — показать всю полноту русского искусства на Западе. Дело в том, что в то время в мире представление о культурном наследии России было достаточно туманным. Дягилев решил исправить это. Воплощать план он начал в 1906 году, организовав выставку русского искусства в Париже с участием произведений Александра Бенуа, Игоря Грабаря, Павла Кузнецова, Филиппа Малявина, Ильи Репина, Валентина Серова, Алексея Явленского, Николая Рериха и других. Он хотел удивить, поэтому и привез разнообразные стили живописи: иконы, работы русских классиков, картины современных художников. Чтобы найти деньги и выпросить лучшую русскую живопись у музеев, импресарио пришлось договариваться с великим князем Владимиром Александровичем. В Париже он нашел покровителей выставки в лице русского посла Александра Нелидова и графини Элизабет де Греффюль. Последняя ввела Дягилева в высшее парижское общество и впоследствии активно помогала в организации Русских сезонов. Выставка имела грандиозный успех.
Вдохновленный победой, в следующем году Сергей Павлович организовал главное дело своей жизни — ежегодные зарубежные выступления российских артистов «Русские сезоны». Он привез на сцену парижской оперы Александра Скрябина, Сергея Рахманинова, Александра Глазунова, Николая Римского-Корсакова. И снова его ждал ошеломительный успех. Особенно парижской публике понравилось выступление Федора Шаляпина, которое назвали сенсацией.
"Русские сезоны" в Париже
В 1908 году Дягилев организовал в Париже сезон русской оперы — дал «Бориса Годунова» с Федором Шаляпиным в главной роли. И хотя сезон был принят с восторгом, он принес Дягилеву убытки. Наконец, оценив вкусы публики, на следующий год Сергей Павлович решил привезти в Париж балет. Правда, он относился к нему пренебрежительно: «Смотреть его с одинаковым успехом могут как умные, так и глупые — все равно никакого содержания и смысла в нём нет; да и для исполнения его не требуется напрягать даже маленькие умственные способности».
Сергей Дягилев решил покорить Париж новизной постановок. Он собрал прекрасную команду — хореографа Михаила Фокина, художников Александра Бенуа, Николая Рериха и Льва Бакста. Танцевали артисты Императорских театров — Анна Павлова, Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский, Вера Каррали. Матильда Кшесинская не поехала, так как Дягилев предложил ей лишь второстепенную роль. Это было некстати, вместе с ней улетучились деньги, обещанные царским двором.
Для представления Сергей Павлович арендовал театр Шатле. Это было неслучайно, ведь здание находилось в самом сердце Парижа и вмещало тогда около двух с половиной тысяч зрителей. Единственной проблемой стало то, что в Шатле раньше ходили только мелкие буржуа, а Дягилеву необходимо было привлечь высший свет и прессу. Для этого в театре полностью обновили интерьер, увеличили сцену, а на месте партера устроили ложи. Парижские улицы украсила афиша русского живописца Валентина Серова, на которой был изображен летящий силуэт Анны Павловны.
Репертуар состоял из пяти балетов. В первый день показали «Павильон Армиды», «Половецкие пляски» и «Пир», во второй — «Сильфиды» и «Клеопатру». Первый балет был выбран Дягилевым с тонким расчетом — польстить парижанам, ведь в нем Франция представлялась во всем своем блеске. Премьера балетных сезонов обернулась настоящим триумфом — Париж был покорен. Французский писатель и поэт Жан Кокто впоследствии записал: «Красный занавес подымается над праздниками, которые перевернули Францию и которые увлекли толпу в экстазе вслед за колесницей Диониса». Одни кричали о варварстве, другие — о чуде, но все были потрясены. «Это было настоящее вторжение в начале ХХ века, — рассказывал в одном из интервью генеральный директор современного театра Шатле Жан-Люк Шоплен. — Далекая Россия пришла и совершила революцию, потрясение. Знаете, это как ударная волна, которая не может успокоиться до сих пор».
Однако победа русской культуры омрачалась финансовым крахом. Вложения были несравнимы с доходами. Совместными усилиями друзей Сергея Павловича долги удалось погасить. Теперь антрепренер строил грандиозные планы русских сезонов на 1910 год. Важно было не снижать планку. И поскольку хореография Михаила Фокина пришлась по вкусу парижанам, Дягилев поручил ему поставить три новых балета. Главное условие — они должны быть разными. Так появились «Шехерезада», «Жар-птица» и «Ориенталии». В репертуар также вошли «Жизель» и «Карнавал».
Премьеры постановок прошли в роскошном зале парижского оперного театра Гранд-опера с оглушительным успехом. Особенно парижанам пришлась по вкусу «Шехерезада». Оформление Льва Бакста сразило своим великолепием, а его костюмы сразу же купил парижский музей. После премьеры все городские салоны пытались создать атмосферу восточного гарема, украшая интерьеры низкими диванами с подушками. На улицах женщины начали носить шаровары и причудливые тюрбаны. Дягилев ликовал, ведь он теперь мог диктовать парижский вкус.
Воодушевленный успехом Сергей Павлович решил набрать постоянную труппу. Так появилось объединение «Русский балет», которое просуществовало до 1929 года, то есть до смерти Дягилева. Все это время труппа давала сезоны в Париже и в Лондоне, а также гастролировала в Италии, Германии и США. Каждый из них был новаторский. Все они сыграли значительную роль не только в распространении русской культуры, но и установили моду на все русское. Так, даже супруга короля Великобритании Георга VI выходила замуж в «платье, перефразирующем русские фольклорные традиции».
Не все сезоны проходили гладко. Были случаи, когда публика не принимала новаторских представлений Дягилева, но это никогда не подрывало его веру в себя. Однажды зрители освистали премьеру балета «Весна священная». Вопреки произошедшему, по свидетельству Николая Рериха, Сергей Павлович отметил: «Вот это настоящая победа! Пускай себе свистят и беснуются! Внутренне они уже чувствуют ценность, и свистит только условная маска. Увидите следствия». Пройдет несколько лет, и все случится так, как предсказал Дягилев. Публика примет и полюбит эту постановку. В одном из интервью художественный руководитель балета Парижской национальной оперы Брижит Лефевр по этому поводу говорила: «Проект Сергея Дягилева для меня, француженки, это порыв русской души. Это неудержимое стремление идти вперед, это как прекрасное творческое помешательство, безмерное увлечение красотой. Весь мир менялся, но некоторые не жалели этого замечать. А Дягилев это предчувствовал. У него была какая-то удивительная художественная интуиция, которая подсказала ему как поэзия, живопись, музыка и танец могли сливаться в этом порыве красоты».
Сергей Павлович умер от инсульта на фоне обострившегося диабета 19 августа 1929 года. Его тело было захоронено на острове Сан-Микеле в Венеции. Интересно, что и сейчас часто на постаменте рядом с фотографией импресарио можно заметить балетные туфли. Поклонники гения несут на его могилу театральную атрибутику как знак того, что вклад Дягилева в развитие русской культуры до сих пор не забыт.
