Владимир и Вера Набоковы прожили вместе более 50 лет. В семейном архиве сохранилась их трогательная переписка, которая приоткрыла личную жизнь знаменитой семьи, а также явила выдающийся образчик набоковской прозы.
Один из лучших прозаиков ХХ века Владимир Набоков прожил вместе со своей женой Верой Слоним более 50 лет. Однако в семейном архиве сохранилось лишь чуть более 300 их писем, так как они редко расставались. Но и уцелевшие послания не были опубликованы вплоть до 2011 года, пока сын писателя Дмитрий Набоков не решился это сделать. В интервью РИА «Новостям» в 2010 году он отметил, что будущая книга поможет читателям поближе взглянуть на отношения двух удивительно тонких и одаренных людей. И это правда.
В книге «Письма к Вере» можно найти послания, которые охватывают период жизни героев с 1923 по 1975 год. В работе публикуются только записки самого Владимира Набокова, так как Вера Слоним всегда стремилась держать частную жизнь в тайне. В некоторых источниках указывается, что свою часть писем она уничтожила. Но даже из посланий писателя можно судить, как чувственны были ее ответные письма. В записке от 8 января 1924 года Владимир Набоков заметит, что они, как и их письма, ужасно похожи между собой. В записках оба любят незаметно вставлять иностранные слова, давать выдержки из любимых книг, «переводить впечатленье одного чувства (например, зрительного) на впечатленье другого чувства (например, вкусового)», просить в конце извинение за мнимый вздор.
Книгу «Письма к Вере» нужно читать полностью как отдельное художественное произведение. В ней есть размышления автора о своих современниках, жалобы на гроши, «над которыми нужно корпеть», описание мук творчества, раздумья о будущих работах. Да, письма можно назвать эгоцентричными, Набоков подробно описывает свой распорядок дня, погоду, самочувствие, приемы пищи. Но даже его простые бытовые зарисовки – гениальны. Добавим, что орфография и пунктуация автора сохранены.
В их чувствах друг к другу Владимир Набоков видит нечто исключительное. В 1924 году он пишет: «...Мы с тобой совсем особенные; таких чудес, какие знаем мы, никто не знает, и никто так не любит, как мы». Именно Вере Слоним писатель посвятил стихотворение через несколько часов после их самой первой встречи. Его последняя книга также посвящена Вере. Да чего уж там, практически все его работы написаны в честь жены. Вера Слоним была его другом и музой, помощницей и первым читателем. А после смерти Владимира Набокова – хранительницей писательского наследия. Благодаря ей весь мир узнал набоковский роман «Лолита», который автор не раз порывался сжечь.
Вера Слоним была равной собеседницей для писателя: она получила прекрасное образование, обладала великолепной памятью, знала несколько языков. 26 июля 1923 года Владимир Набоков пишет жене: «Да, ты мне нужна, моя сказка. Ведь ты единственный человек, с которым я могу говорить — об оттенке облака, о пеньи мысли и о том, что, когда я сегодня вышел на работу и посмотрел в лицо высокому подсолнуху, он улыбнулся мне всеми своими семeчками».
Классик мировой литературы и любовь всей его жизни
В письмах Владимир Набоков использует трогательные эпитеты для обращения к жене: «любовь моя», «моя странная радость», «моя нежная ночь», «тепленький». Дает ласковые прозвища - «воробышко», «кош», моя любовенька», «мой обезьянысч» (в шутку использует немецкое окончание – sch). Автор дописывает в послания отрывки из стихотворений классиков, вписывает и свои:
Зовешь, — а в деревце гранатовом совенок
полаивает, как щенок.
В вечерней вышине так одинок и звонок
луны изогнутый клинок.
Зовешь, — и плещет ключ вечернею лазурью:
как голос твой, вода свежа,
и в глиняный кувшин, лоснящийся глазурью,
луна вонзается, дрожа.
Некоторые письма Владимира Набокова по праву могут называться лучшими образцами любовной лирики. Таким стало послание от 8 ноября 1923 года, которое после публикации моментально разлетелось по интернету. Писатель пишет: «Как мне объяснить тебе, мое счастье, мое золотое, изумительное счастье, насколько я весь твой — со всеми моими воспоминаниями, стихами, порывами, внутренними вихрями? Объяснить — что слóва не могу написать без того, чтобы не слышать, как произнесешь ты его, и мелочи прожитой не могу вспомнить без сожаленья — такого острого! — что вот мы не вместе прожили ее, будь она самое, самое личное, непередаваемое, а не то просто закат какой-нибудь, на повороте дороги, — понимаешь ли, мое счастье?»
Набоков говорит, что иногда у него не получается выразить словами все те чувства, которые он испытывает к жене. Еще хуже у него получается их высказать по телефону – «совсем скверно выходит». По его мнению, с Верой необходимо говорить дивно, чисто и легко, как говорят с людьми, которых больше нет. Писатель требует от себя душевной точности и боится обидеть любимую «некрасивым уменьшительным».
Его любовь к жене так сильна, что он готов на все. Но при этом писатель остается все тем же ироничным Набоковым, которого мы так любим: «Вот, скажу тебе — любовью моей можно было бы заполнить десять веков огня, песен и доблести — десять целых веков, громадных и крылатых, полных рыцарей, въезжающих на пламенные холмы, — и сказаний о великанах — и яростных Трой — и оранжевых парусов — и пиратов — и поэтов. И это не литература, ибо, если перечтешь внимательно, увидишь, что рыцари оказались толстыми».
Владимир Набоков мечтает увезти жену куда-нибудь далеко, как это раньше делали старинные разбойники. С трепетом вспоминает ее глаза, когда она рассказывает что-нибудь смешное. И, пожалуй, кульминацией письма становятся следующие строки: «Ты пришла в мою жизнь — не как приходят в гости (знаешь, «не снимая шляпы»), а как приходят в царство, где все реки ждали твоего отраженья, все дороги — твоих шагов».
31 декабря того же года Владимир Набоков напишет не менее красивое признание в любви своей жене: «Знаешь ли ты, что ты — мое счастие? Ты вся создана из маленьких стрельчатых движений — я люблю каждое из них. Думала ли ты когда-нибудь о том, как странно, как легко сошлись наши жизни? Это, вероятно, у Бога, скучающего в раю, вышел пасьянс, который выходит не часто. Я люблю в тебе эту твою чудесную понятливость, словно у тебя в душе есть заранее уготовленное место для каждой моей мысли».
Одновременно с глубокой чувствительностью в письмах Владимир Набоков оставляет место простой шутке. В послании от 17 января 1924 года он пишет: «Любовь моя, я возвращаюсь в Среду, сего месяца. Это уже окончательно. В Руле (русскоязычная газета «Руль», издававшаяся в Берлине с 1920 года – прим. ред.), появилось мое объявление. Фамилия моя напечатана так жирно, что я подумал-было: извещение о смерти». Или: «Я никогда не думал, что буду грезить о Берлине, как о рае ... земном (рай небесный, пожалуй, скучноват - и столько там пуха - серафимского - что, говорят, запрещается курить. Иногда, впрочем, сами ангелы курят - в рукав -, а когда проходит архангел - папиросу бросают: это и есть падающие звезды)».
Милые оговорки («моя душенька, какая душенька?»), игра слов («понес твою шубку к Анюте, тщательно завернув ее, - не Анюту, а шубку»), нотки ревности («…отчего это ты мне ничего не пишешь о твоем новом знакомом? А? Мне очень любопытно... Он молодой, красивый? А?»), - все это делает чтение писем Владимира Набокова увлекательным и приятным. Интересно, что в переписке автор использует вымышленные персонажи, которые были созданы специально для жены. Например, «Милейший» был изобретен писателем в 1926 году. Он составлял для Веры Евсеевны кроссворды, для которых Набоков тоже придумал свое название - «крестословицы». «Шоу» - это тоже вымышленное маленькое существо. В послании от 12 июля 1926 года читаем: «Даже задачки сегодня не будет: Милейший отпросился в Зоологический сад, по делу (туда привезли тетку маленького Шоу; он еще не знает. Ужасно сложная и грустная история. Как-нибудь расскажу тебе подробнее».
10 мая 1934 года в Берлине у Набоковых родился первый и единственный ребенок – сын Дмитрий. Конечно, этот факт не мог ни отразиться на письмах. Теперь в любви писатель признается обоим: «Мне совершенно несносна жизнь без тебя и без мальчика»; «Маленького моего целую! Котенка моего. А тебя, моя душенька, беспредельно люблю и мучительно жду тебя». Владимира Набокова забавляет все, что связано с сыном. Например, как «маленький» увидел его во сне. Иногда после окончания послания писатель делает приписку, посвященную сыну. В письме от 4 июня 1939 года записано: «Митенька мой, ушки мои, радость моя!» Даже через расстояние отец заботится о ребенке – в записках рисует ему паровозик, конькобежца, упоминает о поиске открытки с поездом.
Любовная идиллия между Верой Слоним и Владимиром Набоковым прервется лишь один раз – когда у писателя появится роман с эмигрантской поэтессой Ириной Кокошкиной-Гуаданини. Их отношения начались в 1937 году и продлились около полугода. В письме жене от 12 февраля Владимир Набоков опровергает всяческие слухи на этот счет, называя «пошловатой молвой». Однако от биографов Владимира Набокова мы знаем продолжение истории - Вера вынудила мужа во всем признаться и потребовала определиться с выбором. Набоков метался, отправлял любовнице письма, полные страсти и обещаний, но остался с Верой.
Жизнь Набоковых не была безоблачной. После эмиграции они переезжали с места на место и из страны в страну: Германия, Франция, Америка, Швейцария. Известен случай, когда женщина повела сына к парикмахеру, который старался разговорить ребенка и спросил, где их дом. «У нас нет дома», — ответил маленький Дмитрий, семья которого за три предыдущие года сменила более двадцати почтовых адресов. Но это не мешало им оставаться счастливыми людьми, которые понимали друг друга с полуслова. Известно, что, если Вера плохо отзывалась о книге, Владимир Набоков не считал нужным даже открывать ее. Они были настолько довольны обществом друг друга, что за все годы совместной жизни не обзавелись близкими друзьями. Одна из приятельниц говорила о Вере, что та была бы счастлива даже в пустыне, лишь бы с Владимиром. А как удачно подметил один из биографов, они были парой, которая могла отлично развлекаться в компании друг друга и пары словарей.
Конечно, Владимиру Набокову повезло с женой. Несмотря на то, что она родилась в богатой семье, Вера Слоним всю жизнь зарабатывала деньги, чтобы муж мог сосредоточиться на творчестве, вела переговоры с издателями, а иногда и судилась с ними, ассистировала на лекциях мужа, отвечала на письма, подписываясь именем писателя. Более того, в США она получила право на ношение огнестрельного оружия и держала в сумочке пистолет, чтобы при случае защитить мужа. Интересный пример: профессор Эндрю Филд из Австралии прислал супругам в Швейцарию первую рукопись книги о Владимире Набокове объемом в 670 страниц. Сам писатель просто назвал рукопись «кретинской», а Вера Слоним прислала профессору 181 страницу правок и комментариев.
Незадолго до смерти Владимир Набоков напишет в письме жене: «Я бы поехал на лечение в больницу, если б можно было положить тебя в нагрудный карман. Но уже слишком поздно». Владимир Набоков умер в 1977 году. Вера Слоним тяжело пережила потерю. Дмитрий Набоков позже вспоминал, что однажды его мать сказала: «Хорошо бы нанять самолет и выброситься из него». Через пять лет после смерти мужа она признавалась: «Мне кажется, будто прошло не пять, а пятьдесят лет». Вера Слоним пережила мужа на 14 лет, скончавшись в 1991 году. Ее прах смешали с прахом Владимира Набокова и развеяли по ветру.
