Русского философа Константина Леонтьева называют «парадоксальным» мыслителем и пророком. В своих работах он предрек не только дальнейшую судьбу России, но и всего мира.
«Идти скоро, идти вперед – не значит непременно к высшему и лучшему…
Идти все вперед и все быстрее можно к старости и смерти, к бездне».
К. Леонтьев
Сейчас немногие знают имя гениального философа Константина Леонтьева, которое было незаслуженно вычеркнуто из истории России в силу идеологических соображений во время эпохи пролетариата. А между тем, современники называли его «самым загадочным мыслителем XIX столетия», «Кромвелем без меча», «христианским консерватором», «скандальным реакционным философом», «тайным монахом» и «гениальным провидцем». Писатель Лев Толстой, который, как известно, мог безжалостно высказаться в адрес Чехова, Гоголя и Пушкина, писал: «Леонтьев в своих статьях точно все стёкла выбивает, но такие выбиватели мне очень нравятся».
Жизнь «скандального философа»
Судьба Константина Леонтьева полна необычных, а иногда поистине судьбоносных стечений обстоятельств. Он родился семимесячным 25 января 1831 года в селе Кудинове Калужской губернии. Кстати, одна из представительниц его рода приходилась бабкой Петру Великому.
Константину Леонтьеву, беспощадному и прямолинейному патриоту, удалось построить блестящую дипломатическую карьеру. Широко известен случай, который произошел с ним в 1864 году. Константин Николаевич зашёл по служебной надобности к французскому консулу Дерше. В процессе разговора тот весьма невежливо отстранил Леонтьева, кроме того, ещё и пренебрежительно отозвался о нём как о русском. За что тут же получил удар хлыстом через всё лицо.
Подобное оскорбление, да еще законному представителю Франции, могло привести к необратимым последствиям. Но француз, подавленный железной волей Леонтьева, всего лишь утёрся. За пострадавшего вступилась жена, крикнувшая: «Ничтожество!». На что был получен высокомерный ответ Константина Леонтьева: «А вы - всего лишь жалкие европейцы». Кстати, после того, как этот случай стал известен, Леонтьеву дали повышение.
Прошло несколько лет, Константина Леонтьева готовили к должности генерального консула в Богемии. Однако у судьбы на него были другие планы: в июле 1871 года Константин Николаевич заболевает болезнью, которую принимает за холеру. Когда смерть уже казалась больному неминуемой, Леонтьеву афонские монахи подарили икону Божией Матери. Перед ней Константин Николаевич дал обет, что в случае выздоровления примет монашество. Спустя два часа он почувствовал облегчение.
После того как болезнь отступила, Леонтьев отправляется верхом через горы на Афон, где собирается исполнить своё обещание и стать монахом. Однако афонские старцы отговаривают его от такого шага. Следующие несколько лет Константин Леонтьев жил в Константинополе на острове Халки, здесь он раскрывает себя как публицист. После философ напишет: «Всё главное мною сделано после 1872-1873-го, то есть после поездки на Афон и после страстного обращения к личному православию».
Религия становится главной точкой опоры в его жизни. Леонтьев совершает свою первую поездку в Оптину пустынь, встречается со старцем Амвросием, знакомится с иеромонахом Климентом (Зедергольмом). Даже поступает в ноябре 1874 года послушником в Николо-Угрешский монастырь под Москвой.
Осенью 1887 года Константин Николаевич снова переезжает в Оптину пустынь, где снимает у монастыря в аренду двухэтажный дом. Здесь он продолжает заниматься публицистикой. За несколько месяцев до своей смерти философ все-таки исполняет свое обещание и принимает тайный постриг под именем Климента. По совету старца Амвросия Леонтьев переезжает в Сергиев Посад.
Скончался философ от пневмонии 12 (24) ноября 1891 года. Исследователи отмечают, что умирал Константин Леонтьев тяжело – метался в бреду и постоянно повторял две фразы: «Надо покориться» и «Ещё поборемся!».
Либерализм как главный враг православных стран
Константин Леонтьев считал, что главной опасностью для России и других православных стран является либерализм («либеральный космополитизм») с его «омещаниванием» быта и культом всеобщего благополучия. Взгляды философа отразились в ряде публикаций, таких как «О либерализме вообще», «Панславизм», «Религия – краеугольный камень охранения», «Чем и как либерализм наш вреден?», «Храм и Церковь», «Письма отшельника» и так далее.
При этом нужно учитывать, что в то время решение Константина Николаевича - порвать с либерализмом и выступать против демократизации - буквально шокировало современников. Ведь такие консервативные идеи шли в абсолютный разрез с модными тогда представлениями об общеевропейском пути развития.
В статье «О либерализме вообще» Леонтьев противопоставляет русский консерватизм («охранение») и либерализм. Если первое способствует созданию нового, при этом охраняя старое, то второе «всегда бесцветно, общеразрушительно, бессодержательно в том смысле, что оно одинаково возможно везде». По его мнению, только консерватизм способен отделить одну нацию от другой, не нарушая ее уникальные черты.
Либерализм же одинаково враждебен для любой страны, стремящейся сохранить свои исторические начала. Леонтьев в статье «Панславизм» пишет: «Одни успехи и одни неудобства; схожие уставы – одинаковый быт; сходные вкусы – сходное искусство; сходная философия жизни – одни и те же требования, одни и те же качества и пороки, однородные наслаждения и однородные страдания… Везде суд присяжных, везде конституции, везде пар и телеграфы, везде аграрный вопрос и стачки рабочих, везде открытая борьба капитала и труда, везде французская мелодрама, итальянская опера и английский роман…».
Демократический либерализм, по мнению философа, постепенно подмывает и разрушает «великолепные здания религиозных и сословных государств». Мыслитель задается вопросом: лучше ли стали люди, которые живут в демократических государствах? В Европе и Америке распространено гражданское равноправие и развита всеобщая свобода, но принесло ли это кому-то счастье? По мнению Константина Леонтьева в общество ворвалось новое зло, новые неожиданные и страшные страдания. Люди, по мере развития эмансипационного прогресса, становятся впечатлительнее и требовательнее. Претензий в толпе со временем все больше, но удовлетворить все эти претензии просто невозможно. Люди жалуются на взятки, господство денег, чиновничью бездеятельность и многое-многое другое. Но при этом не понимают, что все это лишь плоды эмансипационного прогресса.
Демократический либерализм разрушает все старое, но взамен не дает ничего нового и прочного. Константин Леонтьев в статье «О либерализме вообще» пишет: «Ибо хотя вечного на земле нет ничего, но существуют явления сравнительно очень прочные. Прочно же у людей именно то, что по существу своему противоречит демократической свободе и тому индивидуализму, который она обусловливает. Смесь страха и любви – вот чем должны жить человеческие общества, если они жить хотят…». Константин Леонтьев имеет в виду священный ужас перед известными идеалами. Например, благоговение при виде иконы, храма или церковной утвари.
Не удивительно, что либералы принципиально отвергают чувство страха, который, по их мнению, несовместим с достоинством человека. Философ пишет: «Хорошо достоинство, которое поставило идеалом человечеству современного европейского труженика средней руки… и только!.. Жалкий идеал!.. Жалкие люди…».
Национальное начало держится на религии
Сохранить свою национальную идентичность возможно благодаря религии. По мнению Константина Леонтьева, вера – прочная основа для любого народа, она убережет национальную идентичность, обособит от остальных. Только верующий человек способен перетерпеть различные лишения и стеснения без «гордого и явного протеста».
Применительно к России, Константин Леонтьев видел положительное начало в византизме, лежащем в ее основе, под которым он понимал союз Восточной церкви и самодержавия: «Сильны, могучи у нас только три вещи: византийское православие, родовое и безграничное самодержавие наше и, может быть, наш сельский поземельный мир... Царизм наш, столь для нас плодотворный и спасительный, окреп под влиянием православия, под влиянием византийских идей, византийской культуры. Византийские идеи и чувства сплотили в одно тело полудикую Русь...»
Церковность, монархизм, сословная иерархия не раз спасали российское государство от потрясений. Философ писал: «Византизм дал нам силу перенести татарский погром и долгое данничество. Церковная дисциплина и покорность властям спасли нас и в 1812 г. Под его знаменем (византизма – прим. ред.) мы, конечно, будем в силах выдержать натиск и целой интернациональной Европы, если бы она, разрушивши у себя всё благородное, осмелилась когда-нибудь и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном всеблаженстве, о земной радикальной всепошлости!». Также России необходим союз со странами Востока как охранительное средство от революционных потрясений.
В статье «Религия – краеугольный камень охранения» Константин Леонтьев пишет: «Пока религия жива, все еще можно изменить и все спасти, ибо у нее на все есть ответы и на все утешения. А где нет утешений, там есть кара и принуждение, оправданные не притворными фразами «горькой необходимости» и т. п., а правом Божественным, вполне согласным с законами вещественной природы, ненавидящей равенство!».
Что же будет, если человеческое общество продолжит развиваться в том же направлении? Константин Леонтьев в статье: «Чем и как либерализм наш вреден?» дает следующее пророчество: «Я позволю себе по крайней мере подозревать такого рода социологическую истину: что тот слишком подвижный строй, который придал всему человечеству эгалитарный и эмансипационный прогресс XIX века, очень непрочен и, несмотря на все временные и благотворные усилия консервативной реакции, должен привести или ко всеобщей катастрофе, или к более медленному, но глубокому перерождению человеческих обществ на совершенно новых и вовсе уж не либеральных, а, напротив того, крайне стеснительных и принудительных началах. Быть может, явится рабство своего рода, рабство в новой форме, вероятно, – в виде жесточайшего подчинения лиц мелким и крупным общинам, а общин – государству. Будет новый феодализм – феодализм общин, в разнообразные и неравноправные отношения между собой и ко власти общегосударственной поставленных».
Вообще, пророчества Константина Леонтьева точны и безжалостны. Не зря в своей статье «Национальная Политика как орудие всемирной революции» он писал о том, что имеет достаточно оснований, чтобы считать свою литературную деятельность, «если не совсем уже бесплодной, то, во всяком случае, преждевременной и потому не могущею влиять непосредственно на течение дел». Так, он предвидел дальнейшую судьбу Европы - распознал мощную тенденцию к созданию единой космополитической Европы ещё почти за столетие, как появились ее первые наднациональные институты. Он же одним из немногих почувствовал, что Россию и царский трон ждут величайшие потрясения, предрек будущее государственное устройство - социализм.
Источники:
- Леонтьев Константин «Передовые статьи "Варшавского дневника" 1880 года» (www.az.lib.ru)
- «Аргументы и факты» Пророк в отечестве. Константина Леонтьева считали безжалостным мыслителем (www.aif.ru)
