Редкий человек сделал для российского искусства столько же, сколько сделала Ирина Антонова. Проработав в Пушкинском музее 75 лет, именно она сделала его таким, каким мы его знаем. И часто для этого ей приходилось очень рисковать.

Директор, а затем президент Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина в Москве Ирина Антонова любила искусство больше жизни. Именно она показывала художников, которых до нее не показывал никто, и договаривалась с руководством партии о выставках, о которых предпочитали умалчивать десятилетиями. Не случайно ее называли королевой музейного мира. Мудрая, тонкая, обворожительная, она умела быть жесткой и даже деспотичной. Говорят, ради достойной цели она могла «построить» каждого, в том числе… главу государства.

Ирина Антонова родилась 20 марта 1922 года в Москве в семье участника Октябрьской революции, судового электрика, затем директора Института экспериментального стекла Александра Антонова. В детстве три года прожила в Германии, куда ее отца направили на работу. За это время она изучила немецкий язык и прочла в оригинале Гёте, Гейне, Шиллера. Кроме того, Ирина свободно владела французским и итальянским языками, а также немного английским.

В 1940 году девушка поступила на искусствоведческое отделение филологического факультета Московского института философии, литературы и истории (МИФЛИ). В декабре 1941 года МИФЛИ вошел в состав МГУ, поэтому Антонова стала студенткой филологического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. В начале Великой Отечественной войны девушка окончила курсы медицинских сестер, и с весны 1942 года в звании младшего сержанта медицинской службы работала в госпитале на Красной Пресне, а потом, до конца войны, — в госпитале на Бауманской улице. В основном Антонова работала медсестрой на операциях по ночам и рано утром, а днём училась в МГУ.

Начало работы Ирины Антоновой пришлось на непростой период. Как раз в Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина собирались доставить коллекции Дрезденской картинной галереи. Знаменитые холсты старых мастеров нашли советские военные. Офицерам пришлось долго искать картины в шахтах и штольнях окрестностей Дрездена, куда полотна спрятали немцы. Дело в том, что в конце войны нацисты предвидели, что авиация союзников сровняет город с землей и не пощадит дворец Цвингер, в котором размещалась одна из лучших в Европе картинных галерей. Тайники с сокровищами красноармейцам удалось отыскать за месяц до Победы.

Тогда же, в апреле 45-го, в качестве научного сотрудника начала работу Ирина Антонова. Пушкинский музей в те дни выглядел совсем не так, как сейчас — здание пострадало во время бомбардировок: стеклянная крыша обвалилась, зал заливало дождём, а зимой засыпало снегом. Экспонаты, в основном копии известных скульптур, только возвращались из эвакуации. Новость о том, что сюда же привезут шедевры живописи из побежденной нацистской Германии, взбудоражило сотрудников.

Ирина Антонова принимала и описывала привезённые из Дрездена ценности в Москве. За лето Пушкинский принял около тысячи картин. Во дворе музея выстраивались очереди из грузовиков. Сохранились фотографии того времени. На одной из них юная Ирина Антонова, а позади нее — грузчики и другие работники музея в окружении бесчисленного количества коробок с картинами. Параллельно Антонова начала обучение в аспирантуре при музее. Областью её научных исследований было изобразительное искусство Италии эпохи Возрождения.

Ирина Антонова мечтала увидеть картину «Сикстинская Мадонна», которую написал итальянский живописец Рафаэль Санти. Полотно доставили 10 августа. Его в пушкинском увидели практически в первозданном виде, но другим картинам повезло значительно меньше. Под руководством Павла Корина, знаменитого портретиста и автора мозаик в московском метро, 15 реставраторов возвращали миру то, что чуть было не уничтожила Вторая мировая война. Эта работа заняла 10 лет.

После реставрации картины из Дрезденской галереи было решено формально включить в коллекцию Пушкинского музея. Была подготовлена даже новая постоянная экспозиция, в которой трофейные работы соседствовали с теми, что возвращались из эвакуации. Открытие долгожданной выставки состоялось только в 1955 году. Так произошло, потому что по заданию партии и правительства Пушкинский на несколько лет стал музеем подарков Сталину, а шедевры Ренессанса томились в запасниках.

Потом руководство страны решило и вовсе вернуть трофейные полотна в Германию, но перед этим все-таки показать их советскому народу. Так первая масштабная выставка Дрезденской коллекции стала последней.

Жажда познакомиться с великим искусством была огромна. «Это было потрясением, потому что все эти вещи были известны по чёрно-белым картинкам… И вдруг — вот они стоят», — объясняла Марина Свидерская, профессор Кафедры истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ им. Ломоносова. Кроме того, картины, вывезенные из Германии, многие считали своего рода возмещением ущерба. Солдаты вермахта разрушили и разграбили тысячи музеев на территории СССР, и трофейные шедевры, работы Джорджоне, Сандро Боттичелли, Тициана, Рембрандта, могли бы восполнить это утрату. И все же было принято политическое решение, а к мнению сотрудников Пушкинского, которые потратили годы на восстановление израненных холстов, никто и не думал прислушиваться. Картины должны были вернуться в Дрезден навсегда и точка.

Конечно, это была травма для всего музейного сообщества. Уже через много лет Ирина Антонова вспоминала: «Но вы знаете, прошло время, я попала в Дрезден. И вдруг я почувствовала, что этого города без этой галереи не существовало бы. Это главное его условие жизни. И я внутренне смирилась с этим: мы сохранили город».

В феврале 1961 года Ирина Антонова была назначена директором Пушкинского музея. По её словам, предложение возглавить Пушкинский музей ей сделал профессор Борис Виппер, когда ей было тридцать девять лет, и она не смогла ему отказать: «Мне предложили директорство совершенно неожиданно. Я не была ни завотделом, ни учёным секретарём. Я была очень смущена… Около месяца я колебалась, а потом разговорилась с одним человеком, и он сказал мне, что эта работа именно для меня, а старшим научным меня всегда возьмут. И вы знаете, эта нехитрая фраза произвела на меня впечатление. Я согласилась тогда».

Под руководством Ирины Антоновой музей расцвел. Именно она привезла в Пушкинский самую известную картину в мире «Мону Лизу» Леонардо да Винчи. А произошло это так: Джоконду второй раз в истории вывезли из Лувра на выставку в Японию. Узнав, что картина на обратном пути будет лететь над Советским Союзом, директор пушкинского решила во чтобы то не стало организовать ей выставку в Москве. «Кому бы вообще в голову это могло прийти, что такое возможно? — отметила Марина Свидерская, — А трудности были: значительные деньги за страховку и гарантия первого лица государства. И этой гарантии Ирина Антонова добилась».

Ирина Антонова сопровождала «Мону Лизу» лично. Джоконда — небольшая по формату работа, ее доставили в музей в неприметном на вид деревянном ящике и довольно быстро распаковали. Спустя сутки, 17 июня 1974 года, министр культуры СССР Екатерина Фурцева уже перерезала ленточку на открытии. В тот день очередь в Пушкинский начиналась от вестибюля станции метро Кропоткинская. Чтобы попасть на выставку нужно было отстоять примерно восемь часов. А чтобы успеть к открытию, места занимали с вечера. Билет на выставку стоил рубль.

У каждого посетителя было всего пятнадцать секунд на общение с «Моной Лизой». Всего за шесть недель картину смогли увидеть 300 тысяч человек. Именно это событие открыло череду выставок, которыми так гордилась Ирина Антонова.

Например, в 1981 году Пушкинский принял перекрестную выставку «Москва-Париж». На ней впервые русское искусство начала двадцатого века было показано параллельно с французским. Примечательная деталь: работы Пикассо и Ренуара или, скажем, Валентина Серова в официальную кинохронику попали, а вот непризнанным тогда в Союзе Кандинским и Малевичу места в ней не нашлось, хотя они и были представлены в экспозиции.

«Это была не просто важная выставка. Это было окно в мир и для российских зрителей, и для французских в такой же степени, — объясняла Марина Лошак, нынешний директор государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. — Никто ничего не знал тогда в сущности про русский авангард, про его разнообразие, про его влияние и так далее. Так что это было ну просто невероятным шагом, причем очень смелым, конечно. Исключительно смелым шагом».

Конечно, это был огромный риск, потому что люди, воспитанные на определённом жизнеподобном искусстве, могли не воспринимать искусство авангардизма. Леонид Брежнев посетил выставку, когда она уже закрывалась. Сохранились легендарные кадры, как Антонова проводит экскурсию для генерального секретаря ЦК КПСС. На выставке была только одна картина, которую генсек хорошо знал, — «Ленин в Смольном» Исаака Бродского. Дойдя до знакомой работы, глава советского государства, наконец, повеселел и экспозицию одобрил.

Ирина Антонова выступала инициатором и организатором крупнейших международных выставок: «Москва — Берлин», «Россия — Италия», «Модильяни», «Тёрнер», «Пикассо» и многих других. Удивительно, но то, что сегодня стало жемчужиной коллекции, когда-то прятали и боялись демонстрировать. Работы французских художников на рубеже веков собирали известные московские коллекционеры Сергей Щукин и Иван Морозов. После революции картины национализировали и объединили в Музей нового западного искусства. Но при Сталине его ликвидировали. Выставлять полотна Ренуара, Моне, Гогена, Ван Гога и других считалось тогда опасным космополитизмом, низкопоклонством перед Западом, а сам музей называли рассадником формалистических взглядов. В итоге фонды поделили: часть уехала в Ленинград в Эрмитаж, часть осталась в Пушкинском музее с условием, что эти картины публике не покажут.

При Ирине Антоновой во время Хрущевской оттепели работы французских художников стали робко появляться на временных выставках. В постоянную экспозицию, жестко контролируемую министерством культуры СССР, Пушкинский музей по-прежнему мог позволить себе повесить только несколько «провокационных» картин. Когда вокруг царил соцреализм даже это было неслыханной смелостью, но директор Ирина Антонова хотела большего.

«Она знала красные флажки, за которые было бы лучше не переступать, но ходила в общем по краю. Она была рискованной в этом смысле женщиной. — отмечал спецпредставитель президента РФ по международному культурному сообществу. — Она, во-первых, была хороша собой, она была пленительной, когда она хотела обольстить, она умела обольщать. Когда она хотела убедить, она умела убеждать, поэтому она так внятно разговаривала скажем с Фурцевой, потом с Демичевым (Петр Демичев, министр культуры СССР с 1974 по 1986 год, — прим. ред.)».

Ирина Антонова не уставала уговаривать министров и кураторов из ЦК. Постепенно картины из коллекции Щукина и Морозова вышли из подполья. Теперь даже представить сложно, какой эффект они произвели на посетителей музея. Ирина Антонова верила, что у искусства нет границ и с каждым реализованным проектом словно приподнимала культурный железный занавес. Она сделала своим фирменным стилем осуществлять невозможное: привозить шедевры, которые в Пушкинском музее еще не видели.

Постепенно у Ирины Антоновой появилась несбыточная мечта — воссоздать в Москве музей нового западного искусства, который ранее был уничтожен Сталиным. Но для этого Пушкинский и Государственный Эрмитаж должны были бы передать в него лучшую часть своих коллекций — картины импрессионистов. «Если их собрать, то это будет музей, которого нет нигде в мире… Конечно, никакой другой уже с ним не сравнится», — пояснила Марина Свидерская.

Чтобы осуществить свою мечту, Ирина Антонова даже выступила во время «Прямой линии с президентом». Конечно, предложение вызвало резкий протест директора Эрмитажа Михаила Пиотровского и широкий конфликт в музейном сообществе. «Вряд ли кто-то кроме нее на «Прямой линии с президентом», зная, что президент из Петербурга, зная удельный вес Михаила Борисовича Пиотровского позволил бы себе сказать, что мечтает о возвращении импрессионистов в Москву. Ей было важно это сказать, она прекрасно понимала, что этого не произойдет, но это была ее мечта, и она за неё боролась очень активно», - отметил Михаил Швыдкой.

Всего Ирина Антонова проработала в Пушкинском музее 75 лет. После отставки, 1 июля 2013 года, она была назначена на должность президента музея. Ирина Антонова скончалась 30 ноября 2020 года на 99-м году жизни в Москве. Ее похоронили в колумбарии Новодевичьего кладбища с воинскими почестями как полного кавалера ордена «За заслуги перед Отечеством».

Источники:

1. Биография президента ГМИИ имени Пушкина Ирины Антоновой (www.tass.ru/info/10137073)
2. Мой герой Ирина Антонова (www.tvc.ru/channel/brand/id/2324/show/episodes/episode_id/5990)
3. «Жить долго не каждому дано» (www.iz.ru/1094499/zoia-igumnova/zhit-dolgo-ne-kazhdomu-dano)
4. Человек-легенда Ирина Антонова. К 100-летию королевы музейного мира (www.youtube.com/watch?v=BNBzemXdoIk)