Жизнь и творчество русского художника Ильи Репина сопровождают легенды и слухи. Еще при жизни мастера ходила молва, что тот, кто изображен на его холсте, неминуемо погибнет. Так ли это?
Вокруг имени русского художника Ильи Репина до сих не утихают множество слухов. Современники отмечали, репинские картины до такой степени реалистичны, что производят неизгладимое впечатление на зрителей: одни стоят возле них, словно загипнотизированные, другие впадают в истеричное состояние. Люди боялись позировать художнику, потому что ходила молва, что изображенные им натурщики обречены на смерть. Неужели это правда?
Илья Репин, как все гениальные люди, был человеком своеобразным и противоречивым. Например, он не ел мясо, садился с прислугой за один стол или вовсе не держал ее, заставлял родных спать на морозе или с открытыми настежь окнами. Писатель Иван Бунин, известный гурман, вспоминал забавный случай. Однажды он приехал в имение Репина по приглашению хозяина. Художник предложил Бунину написать его портрет. «Я с радостью поспешил к нему: ведь какая это была честь — быть написанным Репиным! И вот приезжаю, дивное утро, солнце и жестокий мороз, двор дачи Репина, помешавшегося в ту пору на вегетарианстве и на чистом воздухе, в глубоких снегах, а в доме — все окна настежь; Репин встречает меня в валенках, в шубе, в меховой шапке, целует, обнимает, ведет в свою мастерскую, где тоже мороз, как на дворе, и говорит: „Вот тут я буду вас писать по утрам, а потом будем завтракать как господь бог велел: травкой, дорогой мой, травкой! Вы увидите, как это очищает и тело и душу, и даже проклятый табак скоро бросите“.
Иван Бунин
Я стал низко кланяться, горячо благодарить, забормотал, что завтра же приеду, но что сейчас должен немедля спешить назад, на вокзал — страшно срочные дела в Петербурге. И сейчас же вновь расцеловался с хозяином и пустился со всех ног на вокзал, а там кинулся к буфету, к водке, жадно закурил, вскочил в вагон, а из Петербурга на другой день послал телеграмму: дорогой Илья Ефимович, я, мол, в полном отчаянии, срочно вызван в Москву, уезжаю нынче же с первым поездом…»
Во многом образ Репина, как чудака, сложился из-за его второй жены писательницы Натальи Нордман. Она бурно протестовала против мехов, наотрез отказываясь носить шубы. Корней Чуковский вспоминал, что в меню обеденного стола входили только вегетарианские блюда. Прослышав, что отвары из свежего сена полезны для здоровья, Нордман ввела эти напитки в повседневный рацион. В доме повсюду были развешаны написанные хозяйкой объявления: «Не ждите прислуги, её нет», «Всё делайте сами», «Прислуга — позор человечества» и так далее. Чуковский по этому поводу писал: «Наталье Борисовне и в голову не приходило, что она наносит ущерб имени Репина. Она была уверена, что пользуется этим именем отнюдь не для собственных выгод, а исключительно ради пропаганды благотворных идей, которые должны принести человечеству счастье».
Илья Репин, портрет Натальи Нордман
Молва называла Илью Репина человеком прижимистым и скупым, но это было не совсем так. Он действительно предпочитал практически ничего себе не покупать. Экономил он и на близких людях. Однако исправно устаивал свои знаменитые среды, когда в дом к художнику мог прийти любой желающий. Хозяин неизменно приглашал всех к столу. Позже Маяковский признался, что в тяжелое время репинские «среды» спасли его от голодной смерти. Илья Репин также не упускал возможности принять участие в благотворительных акциях. Так, артистам Малого театра он подарил портрет М. С. Щепкина, в пользу голодающих пожертвовал свою картину «Николай Мирликийский», дал родному городу Чугуеву большую сумму на устройство абиссинского колодца, направил десять тысяч рублей на нужды флота и так далее.
Дурная молва
Еще при жизни художника ходили слухи, что все натурщики Ильи Репина после написания полотна умирали. Писатель Корней Чуковский вспоминал: «Когда Репин писал мой портрет, я в шутку сказал ему, что, будь я чуть-чуть суевернее, ни за что не решился бы позировать ему, потому что в его портретах таится зловещая сила: почти всякий, кого он напишет, в ближайшие же дни умирает. Написал Мусоргского — Мусоргский тотчас же умер. Написал Писемского — Писемский умер. А Пирогов? А Мерси д’Аржанто? И чуть только он захотел написать для Третьякова портрет Тютчева, Тютчев в том же месяце заболел и вскоре скончался.
Присутствовавший при этом разговоре писатель-юморист О. Л. д’Ор сказал умоляющим голосом:
— В таком случае, Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина!
Все захохотали. Столыпин был в то время премьер-министром, и мы его ненавидели. Прошло несколько месяцев. Репин сказал мне:
— А этот ваш Ор оказался пророком. Еду писать Столыпина по заказу Саратовской думы».
Илья Репин решил изобразить Столыпина не царедворцем в мундире с орденами и всеми регалиями, а в обычном костюме. Художник хотел сделать акцент не на занимаемом положении, а исключительно на личности натурщика. Официоз и торжественность портрету придавал только темно-красный фон.
Илья Репин, портрет П.А. Столыпина
После первого сеанса Репин рассказал друзьям: «Странно: портьеры у него в кабинете красные, как кровь, как пожар. Я пишу его на этом кроваво-огненном фоне. А он и не понимает, что это фон революции…» Когда художник закончил портрет, Столыпин вместе с Николаем II и его семьей уехали в Киев по случаю открытия памятника Александру II. В один из дней они с императором присутствовали на спектакле «Сказка о царе Салтане» в киевском городском театре. Во время второго антракта преступник подошёл к Столыпину и дважды в него выстрелил: первая пуля попала в руку, вторая — в живот, задев печень. После ранения премьер-министр перекрестил императора, тяжело опустился в кресло и произнёс: «Счастлив умереть за Царя». Через несколько дней Столыпин умер. «Спасибо Илье Ефимовичу!», — зло шутили Сатириконцы.
Конечно, это была роковая случайность. Да и сам художник спешил запечатлеть на своих полотнах уходящих людей. Портрет великого композитора Модеста Мусоргского, например, был написан Репиным всего за несколько дней до его смерти, но художник сам приехал в Николаевский военный госпиталь сразу после того, как узнал о смертельной болезни друга. Работа продолжалась четыре дня — со 2 по 4 марта 1881 года. Скончался композитор 6 марта. Сомнительно, что Репин вообще собирался писать прижизненный портрет Мусоргского, ведь он не взял даже мольберта для поездки в Петербург.
Илья Репин, портрет М.П. Мусоргского
Готовый портрет произвёл большое впечатление на зрителей. По словам русского живописца Ивана Крамского, художник использовал в работе «какие-то неслыханные приёмы, отроду никем не опробованные, — сам он „я“ и никто больше»: «Посмотрите на эти глаза: они глядят, как живые, они задумались, в них нарисовалась вся внутренняя, душевная работа той минуты, — а много ли на свете портретов с подобным выражением!»
Графиню Луизу Мерси д’Аржанто Илья Репин также писал, когда француженка была тяжело больна. Она даже не могла позировать сидя, поэтому Репин изобразил ее лежащей на кушетке. Кроме того, у художника было множество других портретов близких ему людей, которые впоследствии прожили долгую жизнь. Вопреки дурной молве он не боялся писать своих жен и детей.
Легендарное полотно: Иван Грозный убивает своего сына
Рождению исторического полотна «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», созданного «по мотивам» одного из сюжетов «Истории государства Российского», предшествовало посещение Репиным концерта Римского-Корсакова. Как писал позже сам художник, «его музыкальная трилогия — любовь, власть и месть» показалась настолько впечатляющей, что захотелось и «в живописи изобразить что-нибудь подобное по силе его музыки».
Репин очень тщательно, как и всегда, подошел к выбору натуры. Он искал нужные лица на улице, обращался к знакомым. Образ Ивана Грозного, по мнению художника, в чём-то совпадал с типажом живописца Григория Мясоедова, который, наряду со случайным человеком, встреченным на рынке, согласился позировать для новой картины. Прообразами царевича стали несколько человек, в том числе пейзажист Владимир Менк и писатель Всеволод Гаршин. Репин отмечал: «В лице Гаршина меня поразила обречённость: у него было лицо человека, обречённого погибнуть. Это было то, что мне нужно для моего царевича».
О процессе создания своего полотна Репин вспоминал: «Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины, прятал ее. На моих друзей она производила то же впечатление. Но что-то гнало меня к этой картине, и я опять работал над ней». Работа была завершена в 1885 году и показана на 13-й выставке передвижников, а затем и на московской выставке. Реакция на неё была бурной и неоднозначной. Иван Крамской восторгался: «Как написано, Боже, как написано! В самом деле, вообразите, — тьма крови, а Вы о ней и не думаете, и она на Вас не действует, потому что в картине есть страшное, шумно выраженное отцовское горе и его громкий крик, а в руках у него сын — сын, которого он убил!». Трактовка исторического сюжета вызвала недовольство Александра III: император «высочайше повелеть соизволил картину Репина „Иван Грозный и сын его Иван“ не допускать до выставок и вообще не дозволять распространения её публике». В защиту полотна выступили многие деятели культуры, и через три месяца запрет был снят.
Новый показ картины в Третьяковской галерее произвёл фурор, люди шли на выставку только ради нее. Для большего эффекта в помещении, где размещалось полотно, был постелен кроваво-красный ковёр. Меценат Третьяков описывал реакцию посетителей на картину так: «Люди рыдали, впадали в ступор, валились на землю».
В ноябре 1581 года с полотном произошла еще одна странная история. Иконописец Абрам Балашов бросился на него с сапожным ножом с криками «Довольно крови, слишком много крови!» и трижды ударил по картине. Мужчину тотчас же схватили, он был помещен в психиатрическую лечебницу. Урон картине был нанесен огромный: удары повредили не только холст, но и центральную деревянную перекладину подрамника.
Илья Репин в это время жил в пенатах под Петербургом, и о произошедшем узнал из вечерних газет. Чуковский в своих дневниках вспоминал: в тот день Репин пришел к нему внешне спокойный, единственное, что выдавало волнение художника — трясущиеся руки. Тем же вечером Репин уехал в Москву.
В это время во главе Третьяковской галереи стоял художник Игорь Грабарь. Еще до появления Репина он вместе с двумя специалистами из Эрмитажа провел техническую реставрацию. На следующее утро Грабарь отлучился из галереи, поэтому не застал тот момент, когда Илья Репин увидел свою картину. Художник восстановил поврежденное место, и, не дожидаясь встречи с Грабарем, уехал в Петербург.
Игорь Грабарь вспоминал, что когда увидел записанное место, то испытал шок. Дело в том, что Репин использовал лиловые краски, которые сильно отличались от всей живописи картины. Сейчас исследователи творчества художника объясняют это тем, что с момента создания полотна прошло слишком много времени - изменилась красочная гамма в живописи Репина. Не дожидаясь того момента, когда краски высохнут, Грабарь их снял. Он заново реставрировал картину по фотографиям. Позже он говорил, что даже сам не мог найти место, которое записал. Но и на этом не закончились трагические события, связанные с картиной. После инцидента хранитель Третьяковской галереи Егор Хруслов покончил жизнь самоубийством — мужчина бросился под поезд.
Ухудшение здоровья
Поговаривали, что из-за проклятых картин, у Репина перестала работать правая рука. Конечно, причина была не в этом — переутомления сыграли с ним злую шутку. На время художник даже перестал творить и впал в депрессию. Вскоре Репин научился писать картины левой рукой. Он также придумал подвесную палитру, которая освобождала его руки для работы. Изготовленное по его просьбе и проекту изобретение крепилось на поясе при помощи ремней.
В 1927 году в письме художнику Якову Минченкову Репин сообщал: «Мне в июне стукнет 83 года, время берёт своё, и я делаюсь форменным лентяем». Все его дети по очереди дежурили возле слабеющего отца. Предчувствуя смерть, Илья Репин написал завещания: его усадьбу передать во владения Российской академии художеств.
Илья Репин
Репин скончался 29 сентября 1930 года и был похоронен в парке усадьбы Пенаты. В одном из последних писем друзьям художник успел попрощаться со всеми: «Прощайте, прощайте, милые друзья! Мне много было отпущено счастья на земле: мне так незаслуженно везло в жизни. Я, кажется, вовсе не стою моей славы, но я о ней не хлопотал, и теперь, распростёртый в прахе, благодарю, благодарю, совершенно растроганный добрым миром, так щедро всегда меня прославлявшим».
