Евгений Боткин был личным доктором семьи государя Николая II. Не удивительно, что он многое знал о традициях и привычках последних Романовых. Благодаря его рассказам, некоторые интересные эпизоды из жизни царской семьи сохранились до наших дней.

Евгений Боткин был одним из четырнадцати детей знаменитого Сергея Петровича Боткина, в чью честь названы лучшие больницы страны. Он вырос достойным сыном великого отца: работал в больнице для бедных, читал лекции студентам Императорской военно-медицинской академии, стал настоящим героем Русско-японской войны. Но главным делом его жизни стало служение царской семье.

Дневниковые записи Евгения Боткина могли бы многое рассказать о царской семье, но они были утеряны. Однако сохранились мемуары его дочери — Татьяны Мельник-Боткиной, с которой отец часто делился различными историями из жизни Романовых. Более того, она была знакома с ними лично, поэтому в воспоминаниях описываются и впечатления ребенка от встреч с коронованными особами. Других источников информации не осталось. Остерегаясь обыска красноармейцев, Татьяна Мельник-Боткина сожгла все письма отца.

В 1907 году умер действовавший лейб-медик Романовых Густав Гирш. Встал вопрос об его преемнике. Когда императрицу Александру Федоровну спросили, кого она желает видеть на этом посту, она сразу же ответила: «Боткина. Того, который был на войне». Осенью 1908 года врач вместе со своей семьей переехал в Царское Село. Вскоре после переезда его жена Ольга Мануйлова собралась ехать представляться императрице. «Оденьтесь как можно проще», — посоветовала женщине одна из фрейлин — ее родственница Ольга Бюцова. Это был дельный совет: Романовы не любили показного богатства и предпочитали жить скромно. В результате Ольга Мануйлова поехала в черном суконном платье и вернулась домой в восторге от простого и внимательного отношения императрицы.

В Царском Селе Романовы жили в Александровском дворце, который был мал для их семьи. В распоряжении цесаревича Алексея Николаевича было две комнаты: спальня и классная. Великие княжны имели две спальни, в которых они жили и учились по двое. Однажды Евгений Боткин застал великую княжну Анастасию Николаевну, лежащую ничком на полу и переписывающую заданный урок: в классной занимался Алексей Николаевич, а все столы были заняты ее сестрами или завалены вещами.

Обычно Александра Федоровна принимала Евгения Боткина в начале 10-го часа в спальне. Врач всегда заставал ее за работой: императрица вышивала или рисовала. К этому времени Николай II уже давно был на ногах, принимая доклады в своем кабинете. После встречи с медиком императрица почти всегда его задерживала, расспрашивая о жене и детях. Вскоре Романовы знали весь образ жизни и привычки семьи Боткина, называли ее членов по именам. Императорская семья постоянно посылала им поклоны, фрукты, цветы, конфеты. Если же кто-нибудь из семьи врача болел, то Романовы каждый день справлялись о здоровье, присылали святую воду или просфоры. Когда же Татьяну Боткину остригли после брюшного тифа, великая княжна Татьяна Николаевна собственноручно связала для нее голубую шапочку.

«И вовсе не мы одни пользовались каким-либо исключительным расположением Царской Семьи: свои заботы и внимание они распространяли на всех, кого знали, и часто в свободные минуты Великие Княжны шли в комнату какой-нибудь судомойки или сторожихи, чтобы понянчить там детей, которых они все очень любили», — писала Татьяна Боткина.

Режимом детей занималась императрица. Она выбирала им книги, следила за тем, как проходят занятия, часто сама занималась с ними. Когда кончались уроки, великие княжны играли на рояле или занимались рукоделием. Кроме вышивания, они должны были шить вещи для бедных. Подобное поручение Александра Федоровна давала и светским дамам. Их работы отсылались императрице, разбирались фрейлинами и княжнами и рассылались по приютам или лично им известным бедным семьям.

Дома Евгений Боткин говорил, что любит царских детей не меньше своих. Рассказывал, как они трогательно дружны между собой, как, в особенности, Анастасия Николаевна любит Ольгу Николаевну, повсюду ходит за ней и с уважением и нежностью целует ее руки. Врач также рассказывал, как Романовы просты в своей одежде и в образе жизни. Например, Алексей Николаевич донашивал старые ночные рубашки своих сестер.

Впервые лично познакомиться с царскими детьми Татьяне Мельник-Боткиной удалось лишь осенью 1911 года. Этому предшествовал неприятный случай. Царская семья отправилась на отдых в Крым. Евгений Боткин захотел, чтоб Татьяна и его младший сын Глеб тоже провели там осень. Однако приехав в Севастополь, дети узнали, что отец лежит больной на императорской яхте «Штандарт» и что им разрешено приехать его навестить.

Боткин находился в маленькой, но уютной и светлой каюте. «Только что мы успели поздороваться и сказать пару слов, как за дверьми послышались шаги, голоса, смех, затем стук в дверь, и появились все четыре Великие Княжны. Как сейчас помню, что старшие были в белых юбках и бледно-голубых вышитых блузках, а младшие — в красных с серыми горошинками юбках и белых блузках… Великие княжны страшно мило с нами поздоровались, и старшие задали нам несколько вопросов о нашем путешествии, на которые мы еле-еле от смущения отвечали <…>», — писала Татьяна Мельник-Боткина.

Каждый день дети Боткина ждали двух часов, чтобы отправиться на катере с Графской пристани на «Штандарт» к отцу и Романовым. Обычно после их приезда в каюту к Боткину приходили младшие великие княжны, изредка старшие. Чаще всего дети видели Анастасию Николаевну, которая неизменно садилась около дивана Боткина.

В мемуарах Татьяны Мельник-Боткиной описан интересный случай. После одних из посиделок в каюте Анастасия Николаевна встала, попрощалась и вышла, но не в коридор, а только за портьеру, так что остальные видели кончики ее белых туфелек. Боткин улыбнулся и сказал вслух, что видит Анастасию Николаевну. «Она выглянула из-за портьеры, засмеялась и убежала. На следующий день то же самое: Анастасия Николаевна сделала вид, что ушла, но из-за портьеры выглядывал ее белый башмачок.

— А мы Вас видим, — сказал мой отец. За портьерой — молчание.

— Выходите Анастасия Николаевна, мы Вас видим.

Опять молчание.

Мы отодвинули портьеру, и там одиноко стояла белая туфля, а Анастасия Николаевна, поставив ногу в чулке на носок другой туфли, выглядывала из-за приотворенной в коридор двери», — вспоминала дочь медика.
Да, царские дети были веселы и любознательны, но не избалованы. И тому послужит доказательством другой эпизод, приведенный в мемуарах. Каждый день к Боткину в каюту около пяти часов приходила императрица. К этому времени врач всегда просил детей подать ему вымыть руки, что они и делали, наливая воду в стеклянную чашку.

Однажды после отъезда детей, Евгений Боткин попросил сидевшую у него великую княжну Анастасию Николаевну выйти в коридор и позвать лакея.

— Вам зачем?

— Я хочу вымыть руки.

— Так я Вам подам.

На протесты моего отца она сказала:

— Если это Ваши дети могут делать, то отчего я не могу?

И Анастасия Николаевна помогла врачу. Татьяна Мельник-Боткина подчеркивала: «Вообще простота и скромность были отличительными чертами Царской Семьи. Великие княжны говорили:

— Если Вам не трудно, то мама просит Вас прийти.

Никогда никто из окружающих не слышал от Их Величеств или от Их Высочеств слово „приказываю“».

Когда в Ливадии построили новый дворец, семья Романовых стала ездить туда два раза в год — весной и осенью. Там они всегда устраивали благотворительные базары. Главный доход приносили рукодельные изделия и рисунки императрицы и великих княжон. «Ее Величество замечательно искусно делала акварелью различные виньетки на каких-нибудь пресс-папье, рамочках или коробочках, сразу делавшие скромную вещь заметной своим изяществом и красотой. За столом с этими вещами всегда Ее Величество, а также и Великие Княжны присутствовали сами, и понятно поэтому, что толпа была невероятная и продажа шла с исключительной быстротой. За другими столами торговали светские дамы, проводившие сезон в Ялте, которых Ее Величество привлекала таким образом к благотворительности», — писала дочь Боткина.

Ни для кого не секрет, что во время Первой мировой войны императрица и великие княжны работали сестрами милосердия наравне с другими в лазаретах. Но это были далеко не все ограничения, на которые пошла царская семья. Они упростили и без того простой образ жизни своего двора, посвятив себя исключительно работе. Государь лично потребовал, чтобы из-за продовольственных затруднений было сокращено количество блюд за завтраком и обедом. Императрица, в свою очередь, пообещала, что ни себе, ни дочкам она не сошьет ни одного нового платья, кроме форм сестер милосердия. Правда, и форм было заготовлено совсем немного. В результате великие княжны постоянно ходили в штопаных платьях и стоптанных башмаках.

Все личные деньги Николая II и Александры Федоровны шли на благотворительность. Например, на средства Романовых и на деньги, собранные с базаров, в Массандре на берегу моря был построен санаторий. Туда посылались на лечение раненые офицеры. Кроме того, во всех дворцах были открыты склады императрицы, снабжавшие армию бельем и перевязочными средствами.

«Их Величества не ограничивались общественной благотворительностью: значительные суммы раздавались нуждающимся раненым так что, наверно, многие из них и не подозревали, откуда идет им помощь. Еще менее знали об этом в обществе, так как это шло иногда через моего отца, иногда через других лиц, умевших хранить секреты. Между прочим, помогала в этом деле и Вырубова — человек очень щедрый и отзывчивый к чужому несчастью, благодаря чему, после того, как во время революции ее выпустили из тюрьмы, она, желая избежать вторичного ареста, находила приют в подвалах и каморках бедняков, когда-то вырученных ею из нищеты», — отмечала Татьяна Мельник-Боткина.

Не стали черствее члены царской семьи и в последние непростые годы своей жизни. Даже находясь под стражей в Тобольске, они продолжали заботиться об окружающих. Так, Рождество 1917 года Татьяна с братом были вынуждены праздновать без отца — детей не пускали к заключенным. Но благодаря вниманию царской семьи этот день не прошел для них незамеченным. Они смогли организовать детям доставку елки с различными украшениями, подарили по вышивке княжон, а также по подарку: Боткину — вазу, его сыну — книгу с надписью, Татьяне — золотой самородок с брильянтом.

Дочь медика вспоминала: «Не могу сказать, как тронуло нас это внимание со стороны тех, кто больше всего сами нуждались в поддержке и имели силу не только переносить все с мужеством и бодростью, но и оказывать столько внимания и ласки всем окружающим, не исключая людей, их предавших, державших их как узников».
Евгений Боткин исполнил свой служебный долг до конца: его расстреляли вместе с царской семьей 17 июля 1918 в Екатеринбурге. А 3 февраля 2016 года Российская православная церковь приняла решение об общецерковном прославлении страстотерпца праведного Евгения врача.

Источники:

1. Воспоминания о Царской Семье — Татьяна Мельник-Боткина (www.azbyka.ru/fiction/vospominaniya-o-carskoj-seme-tatyana-melnik-botkina/)
2. С Романовыми до конца (www.tass.ru/spec/romanovy_servants)
3. Праведный врач Евгений Боткин оставил воспоминания о своем спасении (www.rg.ru/2018/12/12/rodina-botkin-skazka-dlia-carskoj-semi.html)