Давным-давно, около сорока лет назад, когда я был подсоветским школьником, на уроках истории мы «проходили» (выражение, во многом отражавшее суть дела: проходили мимо, мало что запоминая и ещё меньше понимая) “Великую Французскую Революцию”.Тогда меня очень заинтересовал феномен, которому в школе не уделялось большого внимания: монархические повстанцы на западе Франции – шуаны и вандейцы, которые несколько лет отчаянно сражались против превосходящих сил революционного правительства.
Я, обычный подсоветский мальчик, не мог взять в толк, почему простые люди, крестьянская голытьба, объединились со своими якобы угнетателями-дворянами и под белым королевским знаменем упорно дрались с войсками революционной республики, которая вроде бы несла им прогресс и гражданские права? Как получилось, что эти странные мужики не понимали, на чьей стороне историческая правда и за что следует бороться? Они были безграмотны, забиты, привыкли подчиняться своим господам, нам растолковывали советские учители. О подлинных причинах тех восстаний, вроде размаха революционного террора, гильотины, убийства королевской семьи, насильственной мобилизации в революционную армию или скупки национализированной помещичьей земли городскими спекулянтами, нам, конечно, не рассказывали.
Прошло несколько лет, я вырос, но увлекаться давними временами никак не перестал. К тому времени Союз Советских Социалистических Республик рухнул, и мне, как многим «детям перестройки», стало крайне симпатично всё «белое», контрреволюционное, направленное против любого подобия того, что хвалили в советской школе и что, в соответствии с веяниями нового времени, стало олицетворением жестокой диктатуры, крови и унижения. Шуаны, глядя с этой колокольни, смотрелись отменно: мужественные борцы с революционной тиранией, простые и честные сторонники старых добрых идеалов, шедшие в бой с кличем «Бог и Король».
Прямые предшественники «поручиков Голицыных», о которых пели в России начала 1990-х годов. Французские монархисты, увы, проиграли, но проиграли красиво, да и не окончательно: в конце концов, французскую революцию и порождённые ею наполеоновские войны сменил режим Реставрации во главе с тем самым королём, за которого умирали вандейские и бретонские монархические повстанцы. Любую революцию, как тень, всегда сопровождает контрреволюция. Ведь от перемен, тем более радикальных, никогда не выигрывают население, народ и те, кто недоволен, чаще всего начинают сопротивляться. «Народ имеет право на восстание» – революционная максима, но она в полной мере относится и к противникам революций. Относится и к контрреволюционерам.
