В ХХ веке весь мир бесспорно обожал двух русских – Юрия Гагарина и Галину Уланову. Жизнь балерины прошла на виду у миллионов людей, но об ее внутренних переживаниях мало что известно. Вспоминаем рассказы современников об одной из величайших артисток всех времен.

Самая титулованная советская балерина, «душа русского балета» Галина Уланова была счастливым человеком по меркам любого артиста - ее гений был признан мировой общественностью еще при жизни. Ее обожали и боготворили, но слава мало доставляла удовольствия для самой балерины. Сдержанная и скрытная, она совершенно не была тщеславной. Шумное поклонение толпы балерина с удовольствием бы променяла на спокойное одиночество. Не удивительно, что в 1998 году, незадолго до своего ухода, Галина Уланова уничтожила весь свой личный архив. Это была ее воля: унести все по-настоящему личное с собой, оставив зрителю лишь мимолетный танец.

Галина Уланова родилась в семье артистов императорского Мариинского театра в Санкт-Петербурге. Они решили - их дочь будет балериной. Галина была худенькой и слабенькой девочкой, но это не помешало ее матери в девять лет отвести дочку в Петроградское театральное училище (сейчас Академия русского балета имени А. Я. Вагановой – прим. ред.). Занятия в классе вела сама мама, а потом женщина уходила, оставив девочку в интернате. Галина возненавидела балет и в первое же утро сбежала из интерната, но ее вернули. Ни слезы, ни просьбы забрать ее домой, ни даже голодные обмороки не смогли разжалобить родителей. Они были непреклонны.

Галина Уланова в детстве

В училище Галину считали не без способностей, но сухой и зажатой, закрытой. Казалось, балетная муштра пугала ее. На самом деле девочка была настолько застенчивой: не могла выдавить из себя слово, на партнера по танцу глаз не поднимала, на сцене не улыбалась. Во время выступлений мама шептала из-за кулис: «Улыбнись, Галя, ну, улыбнись же ты». Известно, например, что в училище Уланова получила кол за пантомиму – самый несложный предмет. Ей нужно было всего лишь разучить и показать жесты, движения, улыбки. И пусть они выглядели манерными и вычурными, откровенно театральными, так было принято на сцене. Но Уланова не была способна притвориться. Именно эта индивидуальность позже покорила весь мир. Каждый жест, каждый взгляд и каждый вздох у нее на сцене были подлинными. Через много лет этому она будет учить своих учеников - быть правдивыми и естественными.

Последние годы педагогом в училище у юной Улановой была мудрый балетмейстер, основоположница теории русского классического балета Агриппина Ваганова. Она сразу обратила внимание на девушку: остальные юные танцовщицы старались понравиться, Галина, напротив, делала все, чтобы быть незаметной. Танцевала будто бы только для себя. Педагоги говорили, что Уланова вообще не видит никого вокруг, когда выступает. Сама же Галина Уланова объясняла: «Мне нужно было отлучиться совсем от всего, чтобы я как будто бы была одна. Я столько себе вдалбливала в голову, столько себя мучительно перевоспитывала внутренне, чтобы застенчивость и страх преодолеть».

16 мая 1928 года на сцене Ленинградского театра оперы и балета (сейчас Мариинский театр – прим. ред.) она станцевала свой выпускной спектакль «Шопениану». Ее заметили, оценили и тут же пригласили в этот театр солисткой. Было понятно, что в мир балета пришла балерина с мощным лирическим началом. Уже первые выступления на сцене театра привлекли к ней внимание критиков. Она танцевала легко и непринужденно, не нарушая строгой чистоты линии классического танца. Создавалось впечатление, что движения Улановой не прерывались и не заканчивались, а как бы постепенно угасали. Это особое искусство пластических замедлений и замираний создавало невероятную выразительность. Уланова не чеканила движения и позы, ее танец лился легко и гармонично.

За годы творчества она станцевала самые знаменитые партии — Одетты, Одиллии и Лебедя в «Лебедином озере», Принцессы Авроры в «Спящей красавице», Раймонды в одноименном спектакле, Маши в «Щелкунчике», Жизели в одноименном спектакле (сцена сумасшествия героини стала вершиной трагедийного танца балерины, - прим. ред.), Марии в «Бахчисарайском фонтане», Золушки в одноименном спектакле и так далее.

«У нее, очевидно, очень была большая внутренняя наполненность, одухотворённость, которую она носила в себе и не выплескивала, - объяснял артист балета, партнер Улановой Владимир Васильев. - Даже в самых поразительных моментах в «Ромео и Джульетте», там, где, казалось бы, у нее должен был быть крик, ее крик у меня ассоциировался через шепот. Это поразительное совершенно состояние, когда все начинается внутри. И там же еще остается огромный багаж невысказанных страстей и чувств. Она разговаривает с вами через пластику, через танец, через жест. Разговаривает своей душой. И вам без слов все ясно. А еще она, плюс ко всему, конечно же, была молчуньей. Великой молчуньей».

Галина Уланова стала кумиром для своего поколения. «Галину Сергеевну боготворили, если хотите. <…> Эпитеты, во всяком случае, возникали такие: божественная, несравненная, неземная, - продолжал Владимир Васильев. – Такую оценку давали люди, искушенные в творчестве:

самые великие имена и среди литераторов, и среди драматических актеров. Для них она была действительно необыкновенным каким-то даром, даром небес».

При этом прима-балерина была строга к себе. Каждое утро она делала часовую зарядку, в которую были включены и балетные па. Всю жизнь вес Галины Улановой оставался тем же, что в артистические годы, — 49 кг. «Цоканье каблучков ее, улановское, я до сих пор помню, - вспоминал артист балета, хореограф Борис Акимов. – Она всегда была на каблучках, всегда собранная, аккуратная, интеллигентная. И всегда в форме!».

Сама про себя Уланова говорила так: «Раньше в Петербурге ходили конки. На лошадей надевали шоры, чтобы ничто их не отвлекало. Вот в таких „шорах“ я и проходила почти всю свою жизнь. Чтобы ничто не мешало работать, думать о своей профессии. Самое комфортное для меня состояние — одиночество. Обычно я не подхожу ни к кому. Если подходят ко мне, начинают говорить о театре».

Уланова действительно с большой опаской относилась к оголтелым поклонникам балета. Говорила, что если к ней подходят и начинают говорить о театре, то она испытывает ощущение как от инъекции. Она раздражалась, когда в обыкновенной жизни ей приходилось выслушивать комплименты в свой адрес. Сохранилось видео их разговора с подругой детства, балериной Татьяной Вечесловой. На нем женщина призналась, что для нее смотреть на Галину Уланову и танцевать с ней, было всегда праздником. На что прима-балерина лишь раздраженно пожимала плечами: «Ну, это неинтересно. Мне от тебя это неинтересно слушать». Кстати, могла артистка и съязвить. Как-то она услышала сложносочинённые стихи Беллы Ахмадулиной в адрес балерины Майи Плисецкой, и сказала автору с загадочной полуулыбкой: «Я прочла ваши слова четыре раза, но ничего не поняла. Ах, жаль! Обо мне никто так не пишет».

За глаза Уланову называли снежной королевой, погруженной в свой мир и не слишком жаждущей покидать его ради других. «Всегда говорят, что на сцене я такая, а в жизни совершенно другая. <…> Человек должен быть разный. Что значит сцена? Сцена – это моя профессия, а жизнь – это жизнь? – отвечала Галина Уланова. - Зачем всегда быть Марией или, скажем Джульеттой или Раймондой? И такой быть в жизни? Ну, какая скучища! Ничего бы не менялось, да и не было бы искусства». Балерина не была и откровенным человеком. Однажды она сказала: «Не понимаю этой нынешней тяги ко всему интимному. Мне иногда кажется, если бы вдруг у нас наступила жара как в Африке, то в отличие от африканских племен, люди бы у нас ходили без набедренных повязок, совсем голые».

Галину Уланову побаивались. Ректор академии русского балета им. А.Я. Вагановой Николай Цискаридзе вспоминал прекрасный эпизод их совместных занятий: «Вот она заходила в зал. Я одеваю туфли и разогреваюсь, а она начинает снимать перчатки. Она и летом, и зимой носила перчатки, их очень много было. Я начинаю смотреть, как она снимает перчатки. У этого человека была магия движения! Она выделяла ее среди других. Ее пребывание в зале казалось неспешным и тихим, но стальным. Если ей что-то не нравилось, ледяной взгляд проходил сквозь тебя и там что-то поворачивал».

Магическая Галина Уланова

Во время блокады Ленинграда в 1941 году Галина Уланова была эвакуирована в Молотов. Выступала в госпиталях для раненных и после получала множество писем с фронта. Солдаты и медсестры писали ей трогательные письма, благодарили за то, что ее искусство давало им силы жить, спасало их от ужасов войны. Ближе к окончанию войны, в 1944 году, прима-балерина была переведена работать в Большой театр. Сама она позднее говорила: «В Москву я никогда бы не переехала, да так власти распорядились, чуть ли не решение ЦК по этому поводу приняли». Этому было объяснение: первая балерина не имела права жить в Ленинграде, она нужна в первом театре страны – Большом театре.

До 1960 года Галина Уланова была ведущей балериной Большого театра, исполняя главные партии. После очередного ее выступления писатель Борис Пастернак писал: «Дорогая Галина Сергеевна! Я со всё время мокрым лицом смотрел Вас вчера в «Золушке» — так действует на меня присутствие всего истинно большого рядом в пространстве… Как удалось Вам извлечь пластическую и душевную непрерывность из отрывистого, условного и распадающегося на кусочки искусства балета. Я не собирался сказать Вам ничего, что было бы неизвестно Вам. Вам, естественно и заслуженно привыкшей к более сильным эпитетам и похвалам и более пространным признаниям. Старое сердце моё с Вами».

В 1956 году Большой театр впервые поехал на гастроли в Лондон. В театре Ковент-Гарден было 2500 мест, и только сто билетов было выпущено в продажу. Остальные места предназначались для членов королевской семьи, Палаты лордов и дипломатического корпуса, то есть присутствовала вся британская элита. Ажиотаж вокруг гастролей был страшный. Чтобы купить билеты, англичане занимали очередь за три дня до открытия кассы. Сложно представить страх советских артистов, которые приехали на родину Шекспира со своим самоваром. Музыку написал русский композитор Сергей Прокофьев, хореографию поставил советский балетмейстер Леонид Лавровский, а юную 14-летнюю Джульетту исполняла Галина Уланова, которой на тот момент было 46 лет.

Артисты вспоминали, как перед выступлением разглядывали публику в занавес театра, отмечая, что такого количества брильянтов, меховых манто и фраков они не видели никогда. Первые три акта прошли в полной тишине. Артисты недоумевали, обычно к этому моменту в России зал несколько раз разрывался аплодисментами. И только когда тишину в конце выступления взорвал шквал аплодисментов, артисты выдохнули. Это был триумфальный успех Галины Улановой, равного которому, по свидетельству зарубежных специалистов, они не видели со времен Анны Павловой. Зрители очень долго не отпускали ее со сцены – пришлось даже закрыть противопожарный занавес. Публика не расходилась, она скандировала: «Уланова! Уланова!». Когда же балерина села в машину, водителя попросили заглушить мотор. И машину на руках донесли до отеля. Такой чести удостаивались балерины императорских театров, но тогда выпрягали лошадей и несли их кареты.

У Галины Улановой было много гастролей за рубежом: в Китае, Австрии, Италии, Франции, Англии, США и других странах. Она стала символом русского балета в мире, и имела миллионы поклонников. Через 32 года после своей первой «Шопенианы» в Ленинграде, 29 декабря 1960 года Галина Уланова вышла на сцену Большого театра в этой же партии. После завершения спектакля она объявила о завершении карьеры. Ей было 50 лет. До конца своей жизни она работала педагогом-репетитором в Большом театре.

Гений Галины Улановой так и остался необъясним. Очень точно сказал по этому поводу Владимир Васильев: «То, что ее отличало от всех других, может быть, даже более физически одаренных людей – это необыкновенная связь души, чувства и мысли. Эта органика и делала ее совершенно удивительной. И как у каждого большого актера, у нее всегда была недоговоренность».

Источники:

1. «Галина Уланова. Незаданные вопросы» (www.tvkultura.ru/video)

2. Галина Уланова. Земная жизнь богини (www.youtube.com)

3. «Галина уланова. Легенда остается жить» (www.tvkultura.ru/video)