К выяснению смыслов синего цвета и его разбеленного оттенка – голубого – обращалось множество ученых. Так, представитель немецкой классической философии В. Гегель полагал, что синий – это умиротворение, смирение, ум. В этом толковании он, вероятно, обращался к канону христианских религиозных прочтений цвета. И. Гете считал, что синий «пассивен»: «И голубой – это тончайшая мгла, всегда приводящая с собой темное». Он видел в нем противоположность света – тьму, уныние, печаль и покой.

Отечественный философ П. Флоренский, близко к гегелевскому прочтению, писал, что на языке божественном голубой означает воздух, лазурь как цвет Неба, Святой Дух и вечную Божественную истину, Горний мир (божий Град, Новый Иерусалим).

В. Кандинский, создавший свою теорию искусства, отмечал главное свойство синего – быть истоком, питающим мысли и чувства: «Углубленное синее дает элемент покоя. Опущенное до пределов черного, оно получает призвук человеческой печали. Оно делается подобным бесконечному углублению в серьезную сущность, где нет конца и быть конца не может».

В отечественной культуре на ранних этапах развития синий связывали с водой и небом. Цвет относили к соответствующим этим стихиям божествам языческого пантеона – покровителям ветра, дождя (Сварогу), духам водной стихии (Речной царь и пр.), отражающей голубое небо. Слова и словосочетания, до сих пор сохранившиеся в языке, содержат отсылки именно к этим смыслам: «голубые молнии», «синее море», «небесная синь» и т. д.

В ходе динамики культуры представления о синем воплотили уже более сложные смыслы человеческого мира – стали служить выражением рефлексии смерти, сна, вечности. А позднее этот цвет выступил знаком осмысления идей чистоты духа и мудрости.

В значении духа как силы ума синий представлен в образах русской художественной культуры: «умные» голубые глаза сказочных героев; бабка Синюшка у П. Бажова, наставляющая разум; мудрый царь Берендей, рисующий василек в своих покоях; глубокое синее море, синие горы, за которыми и опасность, и награда для героя. Так, в сказках переплелись языческие и христианские смыслы цвета: его понимали одновременно и как ум и как опасность.

То же объединение значений было и в народных промыслах, в которых цвет «работал» в качестве декора, орнамента или был основным образным акцентом. Самым «синим» из них, конечно, является гжель.

В повседневной жизни русского народа синий использовался в мужской одежде в качестве обозначения силы духа и приверженности истины. То есть, косвенно обращал к религиозным смыслам. Так, синюю тесьму нашивали на рубахи представители сильного пола, вставшие на путь духовного самосовершенствования. В современной мужской культуре предпочтение до сих пор отдается синим рубашкам и костюмам. Хотя христианский символизм синего цвета к современной стилистике одежды уже не имеет никакого отношения.

В женской одежде наиболее весомыми оказались ассоциации с образом Девы Марии – синий цвет носили целомуденные и смиренные.

Какими были художественные религиозные каноны этого небесного цвета в нашей культуре? В иконописи он символизировал и символизирует до сих пор смиренность, благочестие, набожность, искренность, благоразумие и покорность небесам. Поэтому, например, священники надевали темно-синие ризы в период смирения – Великого поста.

В памятниках византийской архитектуры древние мастера изображали небо в куполах не золотом, а светло-синим. Херувимов и ангелов, всегда погруженных в благочестивые размышления, окружали голубым, маркируя этим доверие и верность возносящих к ним свои молитвы. Небесная лазурь, таким образом, служила символом возрождения, духовного знания, указывала на крещение Святым Духом.

И, конечно, главной областью иконописного канона синего было использование его при создании образа Девы Марии. Чаще всего иконописцы пишут ее в синем покрывале – цвета неба, покоя, справедливости и верности.

Росписи во многих храмах, посвященных Богоматери, наполнялись небесной синевой. Образ Дева Марии как скорбящей земной матери и как Богоматери, вознесшейся на небо, соединил в себе земное и небесное – приблизил к человеку Царствие небесное.

Так, синий был философски важным для иконописцев. Но использование его было сопряжено со вполне земными трудностями. Долгое время пигмент этого цвета был и у нас, и в Европе большой редкостью. Индиго ввозили из Нового Света, а потом к нам до тех пор, пока  этот краситель мы сами не научились добывать из местных растений. Самым ценным источником синего был порошок ляписа, из которого получали ультрамарин. 

Ляпис-лазурь (природный ультрамарин) оказалась самым качественным, но и тоже дорогим источником синего. Этот камень меняли на золото в пропорции один к одному, даже с учетом того, что из 100 граммов получалось всего 3 грамма краски. Использование синего даже было под строгим контролем государства.

Некоторые художники пытались заменить ляпис-лазурь на лазурит, полученную из него краску называли «немецкой синей». Но им не нравился ее холодный подтон, за что ее употребление для росписи алтарей запретили. Все жаждали видеть только «живой» ультрамарин.

Натуральным ультрамарином иконописцы и художники писали только те работы, которые выполняли на заказ, чтобы оплатить взятыми в аванс деньгами заказчика синюю краску. Тот пигмент, что добывали из растений, был тусклым и нестойким. Им работали только в манускриптах (рукописных книгах) – например, в византийских VII в. Но, все равно, даже с таким растительным синим, книги до XVI столетия были баснословной роскошью.

Только с 1300 г. пигмент, став материально более доступным, ушел из религиозной художественной культуры и распространился в профанной среде. Началась окраска в данный цвет частей одежды купцов, крестьян и слуг. «Синее золото» обесценилось благодаря синтезу искусственных красителей окончательно на рубеже XIX–XX вв. – цвет ушел в производственную моду, стал основным для рабочей одежды. «Синие воротнички», синие халаты, нарукавники, джинсы – неотъемлемая часть трудовой униформы и в настоящее время. Абсолютное нивелирование религиозных смыслов цвета произошло с появлением в массовой культуре XX в. такого феномена, как джинсы. Эти синие (сначала рабочие) брюки заняли место практически во всех мировых субкультурах.

В светской художественной культуре к синему тоже благоволили. Освоенные к XVII веку источники яркого, сочного пигмента стали доступнее, и художники начали с упоением открывать новые сочетания и оттенки. Изображаемые моря перестали зеленеть и начали отражать небесную синь. Небо на фресках, гравюрах, в миниатюре перестало быть белым и, наконец, стало синим. В социокультурное пространство вернулось осознание – в этом прекрасном небе и находятся высшие силы, трансцендентное, а созерцание благодатной синевы возвышает дух.

В XIX веке, в эпоху романтизма, возвышение духа замкнули на Человеке – от него самого, от эмоционально-чувственного диапазона зависит развитие Я. Синий цвет появился в работах русских художников конца века именно с этой смысловой нагрузкой. Таковы полотна Н. Рериха, М. Врубеля, К. Сомова.

Эпоха Серебряного века была окрашена не только тревогами о судьбе человека, страны, но и надеждами на лучший исход. Аллегорией этих надежд стал яркий синий. Василий Кандинский и Франц Марк, ожидая эпоху «Великой Духовности», создали объединение творцов «Синий всадник». «Логотипом» группе послужило изображение всадника на обложке журнала (1911 г.). Согласно теории этого объединения, все цвета имеют особый смысл, и синий в их культурной палитре представлял «аскетическое» начало.

Синий живет своей жизнью не только в изобразительных искусствах, но и в музыке, литературе. Там тоже нужны цветообозначения смыслов. Многоцветье, яркость неизбежно вызывают у читателя отклик.

Единого направления смыслов для синего цвета в литературе нет. Народная литература (например, в русских сказках) рассматривала его сквозь призму природной стихии воды и небес, а затем чистоты духа. В авторской сказке символизм синего также нашел свое место.  Так, например, в цикле «Уральских сказок» П. Бажова есть история «Синюшкин колодец». По сюжету, в глубоком природном колодце, в его темно-синей воде живет волшебница, охраняющая несметные богатства. Бабка Синюшка проверяет всех пришедших к ней на лучшие и худшие человеческие качества: жадность, трусость, глупость, смекалку, доброту и открытость. Синий цвет здесь выступает аллегорией волшебства, тайны, чистоты помыслов.

Еще один пример о «сказочном» синем история о «Буратино» Алексея Толстого. Кукольная девочка Мальвина заботлива, чиста, готова дарить благо, обучая, советуя. Мальвина – аналог феи их сказки Карло Коллоди «Пинноккио». Та фея тоже помогает главному герою стать Человеком – преодолеть себя и внешние трудности. Оба образа, вероятно, ведут свои линии от Девы Марии, давшей миру Спасителя-человека. Поэтому тут и появляется синий как каноничный цвет Богоматери – абсолюта чистоты, ведущей к истине.

Вне сказки, в поэтическом эпосе «Слово о полку Игореве» синий означал опасность. У М. Лермонтова («Белеет парус») – поиск свободы. В прозе Л. Толстого («Война и мир») – широту духа. Особое отношение к синему было у И. Бродского. В ряде стихотворений этим цветом он заливал печаль:

«Стансы» (1962 г.)

Е. В., А. Д.

Ни страны, ни погоста не хочу выбирать.
На Васильевский остров я приду умирать.
Твой фасад темно-синий я впотьмах не найду,
между выцветших линий на асфальт упаду.
И душа, неустанно поспешая во тьму, промелькнет над мостами в петроградском дыму,
и апрельская морось, под затылком снежок, и услышу я голос:
До свиданья, дружок.
И увижу две жизни далеко за рекой,
к равнодушной отчизне прижимаясь щекой,
- словно девочки-сестры из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.

В политической культуре история синего началась с эпохи Нового времени – появления флагов разнообразных движений и государств. Однако синий и голубой по-прежнему были геральдическими символами более раннего периода зарождения дворянства.

В геральдике синий называют «лазурь». И к уже названным смыслам чистоты, верности здесь были добавлены вера в победу (с нами Небеса), любовь к Родине, красота, гордость и величие. 

С появлением высших наградных знаков России – орденов и лент – голубой и синий означились и здесь: орден Святого Андрея Первозванного (лазоревый), орден Белого Орла (синий). Ленту имел право носить только тот, кто был награжден всеми степенями ордена. Если у героя было несколько орденов, то носились знаки отличия только самой старшей по значимости награды.

С ходом времени высшие трансцендентные смыслы ушли не только из художественной сферы, но и из толкования цветов в политике. Синий стали использовать либералы (с акцентами на «свободу»), консерваторы (вспоминая о «голубой крови»). То есть, культурная палитра в XXI веке стала максимально широкой по приписываемым значениям. И эта широта даже стала затруднять осмысление. Так, например, синий на современном флаге РФ, как и другие цвета, не имеет как официального толкования на государственном уровне, так и в общественном сознании. Каждый толкует в силу своих знаний и жизненного опыта.

Как мы видим, сегодня цветовидение – область смысловых иллюзий и манипуляций на этой основе общественным сознанием. Эти характеристики толкования цвета XXI веке – выражение симптоматических подвижек, происходящих в современной культуре: идет потеря ценностных ориентиров в этике и эстетике, продолжается деградация исторического знания, дестабилизируются представления о смысле жизни. На смену этим мировоззренческим потерям идет новая парадигма, способная привести нас к балансу внутреннего и внешнего, личного и социального. Утверждая нашу национальную идею, соединяющую в себе уважение к прошлому, ценности морали, знание истории, мы способны преодолеть все сложности нынешнего времени.