Сегодня стоит вопрос о выживании русской цивилизации, особенно в трансцендентном медиапространстве. Поэтому одной из актуальных задач нашего Отечества стало сохранение, а также дальнейшее развитие русского языка, русской истории для нынешних и будущих поколений России. В данном контексте целесообразно вспомнить имя Нины Берберовой, измерявшей свою яркую жизнь в эмиграции родным языком: «Русский язык для меня – всё… я вросла в этот язык».  «Мисс Серебряный век», как называл её Андрей Вознесенский, вошла в русскую культуру, представив в произведениях различные грани литературы: в «Бородине» выступила биографом, в «Мысе Бурь» – романистом, в «Набокове и его Лолите» – критиком, в поэзии - сама собой.

«Я говорю: я не в изгнанье, я не ищу земных путей. 
Я не в изгнанье, я — в посланье, легко мне жить среди людей». 

Н. Берберова

Её яркий образ одни ассоциируют с ведьмами, иные – с богинями. В памяти современников она была Легендой Серебряного века.

Украсив своим именем русскую литературу, Н.Н. Берберова, вопреки традициям знатной семьи и нарушив династийный уклад, поступила не в медицинский, как прочил дедушка – известный врач Иван Минаевич – а на историко-филологический факультет Донского университета. По отцовской линии Нина Николаевна была потомком старинного рода крымских армян, которые, как она напишет в своей биографической книге «Мой курсив», «в силу сложного исторического процесса в середине XVIII века оказались на южном берегу Крыма в крайне бедственном положении».

Отец будущей писательницы Николай Иванович, с дипломом физико-математического факультета Московского университета, трудился «в чине статского советника чиновником особых поручений при последнем министре финансов Барке» в Российской империи. Ныне эту должность можно сравнить с должностью Главного федерального инспектора в одном из субъектов Российской Федерации. Мать Наталья Ивановна происходила из семьи помещиков Карауловых, занесённых в Список дворянских родов Тверской губернии. Дед Нины со стороны матери, Иван Дмитриевич, принадлежал к вольнолюбивому тверскому земству, «получил чины… и умер действительным статским советником… с красно-белой лентой через плечо – не то с Анной, не то со Станиславом на шее». 

Нина Берберова родилась 8 августа 1901 года в Санкт-Петербурге на одной из главных фешенебельных улиц города – Большой Морской. Она росла в окружении любви, многочисленных родственников с двух генеалогических сторон. Родители, несмотря на расхождения в семейных устоях и традициях, «любили друг друга всю жизнь и не расставались никогда», пока смерть не разлучила их. Отец для дочери являл пример настоящего мужчины, лишённого характерного властолюбия, силы и давления. Но слабым безвольным его назвать было нельзя, так как «мужское и только мужское начало» воплотилось в цельности его натуры. Нину подкупало отцовское доверие к ней и его нежелание нарушать законы свободы и личного пространства человека. Именно это качество отца стало «таким драгоценным» для юной поэтессы. 

С мамой отношения были сложные – больше смахивали на раздражение и настороженность. В девочке рано проснулось то подростковое сопротивление, которое часто возникает между дочкой и мамой как условный рефлекс. Нина постоянно находилась в состоянии борьбы и её регулярное «нет» на каждую инициативу матери консервативных взглядов, стали нормой.  Но эта любовь-нелюбовь исходила из неприятия устоев, царивших в обществе, и «…в этом многолетнем, непрерывном поединке не оказалось места ничему другому: ни ласке, ни пониманию, ни прощению, ни согласию». 

Неслучайно третьеклассница Нина хотела обменяться на время родителями со своей подругой. Ей нравилось, что мать Даши приходит с братом забирать её после уроков и что папа ее был писателем. Нина сама мечтала писать, выражая свою натуру в слове, в языке, в литературе.  После этого откровенно-естественного предложения маму Нины вызвали в школу и отчитали за неприличное поведение дочери. От такого «позора семьи», «позора собственной матери» нарушившая систему семейных ценностей, Нина готова была умереть. Это был самый тяжёлый день её жизни. Мать из школы пришла заплаканная, обиженная на дочь. В её голове не укладывался безнравственный выпад родной дочери. 

В школе Нина стала узнаваемой; ученики старших классов долго ещё приходили смотреть на неё. Нина прекрасно понимала, что они и рады быть открыты всему миру, но против традиционных канонов не шли. Испытывая некоторое приятное чувство лёгкого ореола случившегося, Нине всё-таки было стыдно. Но одно утешало: так она выразила потребность быть свободной от всяких привычек и условностей, принятых в обществе, и проявить свою «писательскую» смелость быть собой.

Так в зыбком молодом сердечке зарождалась философия соединения противоположностей, которая потом определила внутреннюю жизнь русской писательницы-эмигрантки. Приоткрывая суть жизни, она сначала видела ее картинку, потом пыталась найти значение, и только после заполняла увиденное своим смыслом. Её любимым занятием с детства было чтение. Именно книги помогали ей расплести клубок вопросов и ответов, которые перед ней ставила жизнь. Необходимой субстанцией её творческого состояния было одиночество. Смысл жизни она находила в «тишине души и полноте сознания».

Она выросла в России тогда, когда «сомнений в том, что старый мир будет разрушен, не было». Единственный ребёнок в семье, интеллектуально одарённая девочка 15-ти лет видела, как в её родной стране всё начинало «трещать» и «сквозить», напоминая «истрёпанную ветошь», она понимала, что скоро произойдёт событие, положившее начало отсчёта другой жизни вдали от родины. Несмотря на буржуазное воспитание (и принадлежность по рождению к этому классу, о котором она фактически узнала в 25 лет), близкое её натуре, Нина понимала и принимала протест, ставший первым реальным чувством для неё и воздухом для многих представителей ее сословия, впоследствии оказавшихся в изгнании.

Но до эмиграции была жизнь, насыщенная встречами с интересными людьми, общением с поэтами, писателями и великая любовь. В 1920 году Н. Берберова вернулась в Петроград. Она вступила в новоорганизованное петроградское отделение Всероссийского Союза поэтов. Будучи студенткой Института истории и искусств, Нина полностью погрузилась в стихию литературного океана, о которой мечтала с детства. Её творческая жизнь кипела среди маститых поэтов, писателей, публицистов: Александра Блока, Николая Гумилёва, Михаила Зощенко. С весны 1921 года Берберова была активной участницей гумилёвской студии «Звучащая раковина», где Николай Степанович делился опытом и знаниями с молодыми поэтами, читал лекции об искусстве и поэтике.

Благодаря таланту Нину приняла поэтическая богема Петрограда. Её услышал поэт и переводчик В. Ходасевич, и дал высокую оценку поэзии Берберовой. Первое стихотворение начинающей поэтессы было напечатано в 1922 году в малотиражном журнале литературного объединения молодых писателей «Серапионовы братья». Там же Нина Николаевна и Владислав Фелицианович познакомились. Именно такая женщина могла завладеть сердцем и разумом выдающегося историка литературы, пушкиниста. Внук известного еврейского литератора Якова Брафмана заочно был уже влюблён в молодую поэтессу. 

Долгожданная встреча случилась на одном из литературных вечеров «Серапионовых братьев». Среди выступавших поэтов был Ходасевич. После окончания мероприятия Нина Николаевна решилась подойти к харизматичному мужчине, чтобы взять у него автограф. Его имплицитную симпатию дамочка усилила тем, что долго не могла произнести отчество поэта, что нехарактерно филолого-лингвистическому уровню Нины. Она рассказала ему о себе и о своём творчестве. Он попросил её прочитать стихи. Так и завязался вначале литературный, а потом и любовный роман этой неординарной пары. К слову, Ходасевич был старше Нины на 15 лет, ещё и женат, что не нравилось Берберовой. Узнав об этом пункте его биографии, она стала избегать поэта, порывала с ним отношения. 

Но Ходасевич признался во всём супруге А.И. Гренцион, младшей сестре писателя Георгия Чулкова. Считая супружеский союз счастливым, Анна Ивановна не хотела давать развода любимому супругу, но, понимая и принимая его влюбленность в юную красавицу, пошла на этот шаг. В обществе пошли слухи о психическом состоянии поэта. Чтобы спасти здоровье Владислава Фелициановича Анна предложила Нине вернуться к Ходасевичу.

В июне 1922 года они поженились. Семейное счастье омрачили трагические события. Расстрел Гумилёва и смерть Блока подтолкнули Ходасевича к отъезду из страны. Семья получили разрешение на выезд из Советской России. Некоторое время Нина и Владислав жили в Германии и в Италии у Максима Горького, пока не оказались в 1925 году в Париже с официальным статусом русских эмигрантов. Здесь находилось сердце русской эмиграции, была сосредоточена основная литературная жизнь Русского зарубежья. Чтобы сводить концы с концами, Нине Берберовой приходилось браться за любой труд. Она работала машинисткой, неплохие заработки приносили рукодельные творения, свойственные умениям воспитанных дворянок. (Кстати, искусство рукоделия и сегодня пользуется огромным спросом у коренных жителей стран, где общинами проживают русские эмигранты). Духовным наследником «Отечественных   записок» (выходил в России XIX веке в Санкт-Петербурге) в  Париже  стал журнал  «Современные  записки», который откликался на все литературные события. Выражая ностальгию по родному Отечеству, журнал стал отдушиной для русских эмигрантов, духовным спасительным островком на чужбине. В нём публиковали свои главные произведения золотые звёзды эмиграции, писатели и поэты: В. Адамович, К. Бальмонт, И. Бунин, З. Гиппиус, Д. Мережковский,  А. Ремизов, М. Осоргин, И. Шмелев, Б.К. Зайцев, М. Алданов,  В. Набоков.

Став постоянным автором издания, Нина Берберова писала, что сотрудничество в «Современных записках» было своего рода «знаком эмигрантского отличия. Это было место, где в течение почти четверти века могли появляться значительные вещи как «старых», так и «молодых» Журнал помогал расти и развиваться русской литературе за рубежом. Именно тогда вышел цикл её рассказов «Биянкурские праздники», романы «Последние и первые», «Повелительница», «Без заката», которые читательская аудитория признала сдержанно. Литературный триумф пришёл после опубликования сборника повестей «Облегчение участи». Особенный успех имела книга Нины Николаевны «Чайковский».

Брак Берберовой с Ходасевичем распался в 1932 году из-за постоянного духовного негатива мужа. Тоска по родине выражалась в бесконечных депрессиях, как результат – невостребованность его литературной деятельности в Европе. В отличие от слабовольного пессимизма Владислава, Нина уходила в созидательный процесс благодаря своей творческому оптимизму.

В 1950-м году Нина Берберова переезжает в США. Там она вышла замуж в третий раз за пианиста Георгия Кочевицкого, преподавала русский язык в Йельском университете и курс русской литературы в Принстоне. В свободные от работы минуты Нина писала. «Рассыпавшись в пыль, раскрыв себя до конца и утаив свою жизнь для себя одной», она напишет свою главную книгу «Курсив мой», свою интересную автобиографию, явившуюся «швом», который восстановил нить времени через огромный отрезок, пролёгший вдалеке от России.

Нина Николаевна Берберова прожила долгую, насыщенную, событийную, как сказала бы сейчас, информативную (ей нравилось слово информация, она всегда любила читать новую информацию, и век определила информативным раньше своих единомышленников, опять этот «шов» времени) жизнь и тихо покинула этот мир в сентябре 1996 года в старейшем американском городе Филадельфия. Но до этого 5 сентября 1989 года после 67-летнетнего перерыва она прибыла на родину. На вопрос в беседе с Феликсом Медведевым «А у вас есть сейчас предчувствие того, что, приехав в Советский Союз на две недели, вы станете снова иной?», писательница ответила: «Я не очаровываюсь и не разочаровываюсь, я просто хочу увидеть то, что я не видела столько времени, услышать русскую речь, которой была лишена, для писателя это очень много значит. И речь эта, по-видимому, другая, не та, которой говорили мои деды и родители, нет, и даже в эмиграции, но все-таки русская речь».

Не случаен сегодняшний интерес к литературному наследию Нины Берберовой. Свою «цепь времени» она скрепила уникальностью авторского языка, откровением незначительности героев, выброшенных силой исторической волны на чужой берег, чтобы приспособиться и выжить, их проблем, которые оказались в одном ряду с общим направлением русской литературы на родине (М. Зощенко, А. Платонов). Соединяя жизнь героев противоположных берегов, Нина Николаевна продолжила традиционное единство русской культуры, представив миру литературный дискурс, как повод для осмысления особенностей феномена русской эмигрантской культуры.