Жизнь последней императрицы России Александры Федоровны окутана слухами и сплетнями. Рассказываем, какой на самом деле была государыня.
Вряд ли можно придумать какое-то преступление, в котором бы последнею императрицу России Александру Федоровну не обвиняли. Говорили, что она истерична и одержима религиозным маниакальным чувством. Называли ее интриганкой, подавившей слабовольного супруга, и вдобавок германским агентом. О том, какая на самом деле была жена Николая II, могли сказать, пожалуй, только люди, наиболее приближенные к царской семье. Среди них стоит особенно выделить близкую подругу императрицы Юлию Ден. В 1922 году она выпустила в Лондоне книгу «Подлинная царица», в которой рассказала о жизни и семье Александры Федоровны. В ней – история жизни умной, доброй и смелой женщины, которая до последнего верила в преданность своих поданных, но была обманута и убита.
Александра Федоровна и Лили (так Юлию Александровну называли в императорской семье – прим. ред.) познакомились в июле 1907 года. Ден подробно описала их первую встречу в саду Петергофского дворца: «Среди густой зелени неторопливым шагом выступала высокая, стройная женщина. Это была Императрица! Сердце у меня забилось, я с восхищением смотрела на Нее. Я даже не представляла себе, что Она настолько прекрасна. Никогда не забуду Ее красоту, открывшуюся мне в то июльское утро, хотя гораздо глубже в мою память врезался образ Государыни, вынесшей множество невзгод и страданий, – трогательный и святой образ».
У государыни было нежное белое лицо, рыжевато-золотистые волосы и синие глаза. Она была худенькой, как тростинка. Александра Федоровна говорила по-французски и по-русски, но с заметным английским акцентом. Во время встречи императрица стеснялась. Впоследствии оказалось, что ей действительно была свойственна застенчивость в присутствии незнакомых лиц. Кстати, некоторые подданные, усматривали в этом немецкую заносчивость. Юлия Ден понравилась императрице. И с той встречи они стали проводить много времени вместе.
Юлия Ден подружилась со всей королевской семьей. Императора Николая II она находила приветливым и благородным человеком с потрясающим чувством юмора и добрыми глазами. Она писала: «Казалось, Царя окружала аура доброжелательства, а непринужденные чарующие манеры признавали даже Его враги. Что же касается господина Керенского, то он отметил, что Государь был одной из самых благородных личностей, с какими только ему доводилось встречаться».
Со временем императрица так сблизилась с Юлией Александровной, что пожелала стать крестной ее сына. Это была огромная честь, но возникли трудности: для того, чтобы муж Лили вступил в наследство, крестины должны были проходить по лютеранскому обряду. Императрицу уведомили об этом, тогда она не стала возражать. Во время крещения Александра Федоровна присутствовала лично, держа на руках младенца. Мальчика назвали Александром-Леонидом. Императрица же называла его ласково Тити.
В течение семи лет вопрос о религиозной принадлежности ребенка не обсуждался. Но однажды Александра Федоровна призналась, что самое большое ее желание в том, чтобы Тити принял Святое Православие. В мемуарах этот эпизод описан так: «Это больше чем желание, Лили, – проговорила Она, серьезным взглядом посмотрев на меня. – Это Мое повеление. Я настаиваю на том, чтобы Мой крестник был православным. Его нужно крестить до Рождества».
Юлия Александровна отмечала, что эта спокойная твердость служила убедительным свидетельством того, насколько русской стала государыня. Лили писала: « <…> Государыня была более русской, чем большинство русских, и в большей степени православной, чем большинство православных. Ее любовь к Богу и Ее вера в Его милосердие были для Государыни важнее любви к Мужу и Детям, и Она находила наивысшее утешение в религии еще в ту пору, когда Ее окружали великолепие и блеск Царской власти. И в горькие годы заточения, на пути к Голгофе, Императрица черпала силы в Своем религиозном чувстве. Если же Она действительно встретила Свою кончину в том отвратительном екатеринбургском подвале, то, я уверена, именно все та же горячая вера поддержала Ее в смертный час. Ее Величество когда-то призналась мне, что не решалась выйти замуж за Государя до тех пор, пока не почувствовала, что не пойдет против своей совести, если примет Его предложение, сказав с полной убежденностью: "Твоя страна будет Моей страной, Твой народ - Моим народом и Твой Бог - Моим Богом"».
Конечно, перечить императрице Юлия Ден не стала, и мальчика крестили по православному обряду. В честь торжественного события Александра Федоровна подарила мальчику образ св. Александра и крестик, на котором были выгравированы ее инициалы. После богослужения государыня выглядела более взволнованной, чем во время первого крещения. Видимо, необходимость смены религии долгие годы заботила ее. Лили она призналась, что испытала облегчение и радость оттого, что теперь ее крестник православный христианин.
За долгие годы дружбы с императрицей Юлия Александровна стала невольным свидетелем отношений Николая II и Александры Федоровны. А отношения были у них по-настоящему теплые. Государыня признавалась Лили, что Николай II был ее первой любовью. И чем сильнее крепли ее чувства, тем больше она боялась оказаться недостойной мужа. Что касается Николая II, то супругу он боготворил. «Никто не посмел бы усомниться в глубине чувств, связывавших Их Обоих. Это был идеальный союз - брак по любви, и когда Их любовь подверглась испытаниям, то из этого горнила она вышла еще более прочной», - подчеркивала Ден.
Царская семья жила простой и бесхитростной жизнью. Вечера любили проводить вместе: могли разгадывать головоломки или Николай II читал вслух, а императрица вместе с дочерями рукодельничала. Если приходили гости, то государь играл в домино, а Александра Федоровна – в карты (проигрывать она не любила – прим. ред.) или аккомпанировала кому-то на рояле. Романовы получали искреннее удовольствие от совместного досуга.
Александра Федоровна много читала, в основном ее интересовала религиозная и серьезная художественная литература. Библию она знала от корки до корки. Вообще библиотека у Романовых была превосходная. Кроме того, императрица любила писать письма. «Писала Она повсюду, где Ей только заблагорассудится. Бюро Ее стояло в комнате рядом со спальней, но я часто видела, как Она пишет прямо на коленях, подложив под листок блокнот. Причем неизменно использовала вечное перо», – отмечала Юлия Ден.
По ее словам, царская чета всегда была в большей степени супругами, чем императором и императрицей. Они жили счастливой семейной уединенной жизнью, у них были простые вкусы, им претила всякая популярность. И вот это стремление к уединению послужило причиной для многих клеветнических высказываний.
Слухами обрастали даже самые, казалось бы, невинные события в царской семье. Однажды Александра Федоровна рассказала Лили, что, увидев ее слезы во время свадьбы брата, злые языки стали утверждать, будто то были слезы зависти. Будто бы императрица расстроилась из-за того, что отныне ей нельзя будет им командовать. «Но, Лили, я совсем не завидовала. Я плакала оттого, что вспомнила маму. Ведь после ее смерти это был первый праздник в нашем доме. Мне казалось, что я вижу ее на каждом шагу", – оправдывалась императрица.
Императрица старалась не реагировать на клевету. Правда, иногда в разговорах с близкими у нее вырывалось: «Почему людям непременно необходимо перемывать Мне кости? Почему они не оставят Меня в покое?» или «С какой стати они утверждают, будто Я симпатизирую немцам? Двадцать лет Я прожила в Германии и двадцать лет в России. Все Мои интересы, будущее Моего Сына связаны с Россией. Следовательно, разве Я могу быть кем-то другим, а не русской?»
Помимо прочего, Александру Федоровну обвиняли в том, что она слишком демократична. Окружающих удивляло, почему она предпочитает друзей попроще, а не из более привилегированных кругов. Однажды Юлия Ден набралась смелости и задала этот вопрос. Императрица ответила: «Меня не заботит, богато то или иное лицо или же бедно. Для Меня друг, кем бы он ни был, всегда остается другом». Александра Федоровна действительно дружбу ставила выше всяческих материальных выгод. «Как женщина она поступала правильно, а как Императрица, возможно, и нет» – рассуждала Юлия Александровна.
Государыня практически не проводила никаких увеселительных мероприятий при дворе, чем расстраивала многих представителей светского общества. По ее мнению, Русско-японская война была еще слишком свежа в памяти народа. « <...> Ее взгляды не встретили сочувствия в светских кругах. Светская чернь, враждебно настроенная против государыни, заявляла, будто Императрица Всероссийская принадлежит обществу, а не себе самой. И обязанность Ее в том, чтобы исполнять роль великолепного носового украшения на увеселительном корабле: война, дескать, позади, а свету нужны все новые и новые удовольствия и пустые забавы», – отмечала Лили.
В качестве развлечений Александра Федоровна предпочитала благотворительные базары. У нее был свой столик, на котором она выставляла собственноручно сделанные изделия на продажу. Так как императрица прекрасно вязала и шила, вещи получались чудесными. Юлия Александровна вспоминала, что на столике не было ни одного бесполезного предмета.
На Рождество и Пасху Александра Федоровна тоже любила дарить вещи, которые она сделала своими руками. «Русские аристократы никак не могли взять в толк, с чего это их Императрице вздумалось вязать шарфы и шерстяные платки и дарить им эти вязаные изделия или же отрезы на костюмы. У них было совершенно другое представление о том, каким должен быть Царский подарок. Им было невдомек, с какой любовью вязала Государыня этот злосчастный шарф или платок. Однако Ее Величество, проникнутая викторианскими представлениями о дружбе, не могла и не хотела понять, что старания Ее напрасны», – писала Юлия Ден.
Государыня не переносила гордыню и снобизм. Как-то раз во время японской войны она работала в одном из помещений Зимнего Дворца. Вдруг она внимательно посмотрела в окно и недовольно вздохнула. На лице ее было написано крайнее негодование. Один из офицеров, находившихся во Дворце, осмелился спросить у нее, в чем дело. Александра Федоровна указала на набережную. Выяснилось, что проходившие мимо одного из офицеров солдаты отдали ему честь, но тот им не ответил тем же. Императрица была возмущена: «Почему же офицер не уважает солдат, рядом с которыми он может однажды пасть? Терпеть не могу таких снобов».
Императрица любила Россию и верила в свой народ. Когда они с Лили узнали о Революции и о том, что враждебно настроенная толпа движется ко Дворцу, а войска дезертировали, Юлия Александровна в сердцах воскликнула: «Терпеть не могу Россию! Ненавижу ее». На что Александра Федоровна ответила: «Не смейте говорить этого, Лили. Вы причиняете Мне боль... Если Вы Меня любите, не говорите никогда, что вы ненавидите Россию. Не надо осуждать людей. Они не ведают, что творят».
Источники:
- Юлия Александровна Ден «Подлинная царица» (www.royallib.com/read/den_yuliya/podlinnaya_tsaritsa.html#0)
- Ден, Юлия Александровна (www.ru.wikipedia.org)
