До 1980-х годов имя Марка Алданова было почти неизвестно российскому читателю, как и множество имен тех, кому пришлось эмигрировать из революционной России после 1917 года. Между тем его имя – одно из самых примечательных в культуре Русского зарубежья ХХ века. Не только яркий талант, философский ум и блестящее образование, но неиссякаемая любовь к России и вера в ее историческую культуру зажигала и зажигает сердца его читателей во всем мире. 

Голубизна чужого моря,
Блаженный вздох земли чужой
Для нас скорей эмблема горя,
Чем символ прелести земной.

Георгий Иванов

В начале ХХ столетия Россия наглядно явила миру пример архетипического Исхода, невиданного ни в социокультурном, ни в численном плане. Источники свидетельствуют, в частности, по данным русских и эмигрантских документов 1920 года, число эмигрировавших после Октябрьской революции составляло 2 млн. 92 тысяч человек. Россию покидали граждане всех возрастов и сословий, различной этнической, конфессиональной, профессиональной принадлежности и уровня образования, как говорится в оглавлении одного из научных исследований Русского зарубежья: «Предприниматели и аферисты», «Офицеры и командующие», «Казаки и атаманы», «Профессора и студенты», «Историки и футурологи», «Диверсанты и террористы».

Среди людей, лишённых родного крова по идеологическим и ценностным принципам, был и Мордхай-Маркус Израилевич Ландау. Это подлинная фамилия, позже зашифрованная в анаграмму Алданов, ставшая псевдонимом, а затем и настоящей фамилией русского писателя, публициста, талантливого очеркиста на исторические темы, философа и химика, который был тринадцать раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Алданов — один из немногих в мировой литературе писателей, создавший три трилогии и одну тетралогию.

Выходец из обеспеченной, интеллигентной еврейской семьи киевских сахарозаводчиков Марк Алданов среднее образование получил в Киево-Печёрской мужской гимназии, по окончании которой в 1904 году поступил в Университет Святого Владимира (университет в Российской империи, основанный императором Николаем I), где учился на двух факультетах – физико-математическом и юридическом. Увлёкся историей западноевропейских, ближневосточных и североафриканских стран. Зная хорошо языки, быт и нравы геополитических соседей, он объездил почти весь мир и везде был своим. 

Начало революции в России он встретил в Париже. Позже, вернувшись на время, работал по своей специальности, издавал научные труды. Любовь к химии жила в нём до конца жизни. Свидетельством тому являются его герои, многие из которых химики. В свободное от работы время занимался литературой. Первое весомое филологическое исследование «Толстой и Роллан» Марк Александрович посвятил двум великим писателям, сопоставляя на их примере нравственные основы французской и русской культур. Но книге не суждено было выйти в печать – из-за революционных волнений рукопись второй части, посвящённой Ромену Роллану, пропала. Позже, в эмиграции, Алданов переработал первый том и переиздал его под названием «Загадка Толстого». В своём литературоведческом трактате Алданов научный подход к миру и человеку охарактеризовал как заслугу Толстого-художника. Эта книга понравилась Софье Андреевне Толстой.

Известный литературный критик предреволюционного расцвета русского модернизма Юлий Исаевич Айхенвальд напишет положительную рецензию, в которой отметит в молодом авторе «зрелого и уверенного в себе учёного-аналитика, знатока истории культуры». 

Октябрьскую революцию Марк Александрович не принял. Своеобразное философско-публицистическое посвящение общественно-политическому краху страны «Армагеддон» Алданов выпустит в 1918 году. Описав гипотетическую дискуссию между учёным и писателем (вечный разговор с самим собой), Алданов на фоне исторических событий показывает общественные проблемы в срезе прошлого и настоящего, между царями и революционерами. Книгу посчитали дикой ересью и запретили печатать. Это стало поводом для эмиграции философа в 1919 году. 

Европа не сразу рукоплескала молодому, талантливому писателю. Франция в первую его эмиграцию осталась равнодушной к творениям Алданова. Он свободно говорил по-немецки, по-английски, получил золотую медаль за знание латыни и древнегреческого. Великолепно владел французским языком, и по духу Франция для него оказалась «ближе к родному дому». Осев после нескольких переездов в Европе, Алданов вновь, ближе к началу Второй мировой войны возвратился во Францию. Здесь прошёл почти весь его литературный путь.

Побывав везде, он прижился именно в Париже. Его называли русским Анатолем Франсом. Здесь пришли и слава писателя, и его признание.

В ноябре 1929 года Марк Алданов в предисловии к первому изданию романа «Ключ» писал о том, что его часто представители «левых» политических кругов упрекали в том, что он искажённо изображал часть русской интеллигенции, которая связана с идеями Февральской революции. Посчитав этот упрёк безосновательным, Алданов на примере своего литературного труда показал и хорошее, и плохое «в соответствии с правдой». Никаких «обличительных» целей он не ставил, считая своё поколение преимущественно несчастным.

Изображая, по словам гения литературной критики Георгия Адамовича, «повседневную пустоту», в которой один из героев действует, а второй – философствует, Марк Алданов посредством действующих лиц выражает свои опасения, тревогу о будущем любимой родины. И быть выразителем собственных раздумий он поручает профессору Брауну, начальнику полиции Федосьеву и уважаемому князю Алексею Андреевичу Горенскому («Ключ»).

Идеологическое, мировоззренческое пространство Марк Алданов выстраивает с помощью образов и идей. В данном случае характерен монолог князя Алексея Андреевича Горенского, пользовавшегося в обществе репутацией превосходного, вдохновенного оратора: «…Господа, кто из нас теперь ежедневно не вспоминает проникновенных слов поэта: «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые… Его призвали Всеблагие, как собеседника на пир…». Нам, господа, дано было стать зрителями и участниками одной из самой роковой минуты в истории рода человеческого. Нам довелось приобщиться к титанической борьбе за право и свободу. Но… Сила поставила себя выше права! И зло, господа, пробуждает добро. Против права силы мощно поднялась сила права! На борьбу с чертополохом грубой солдатчины выступила лучшая часть человечества! Она погибнет или восторжествует! Ибо третьего не дано, не дано историей, господа!.. Господа!.. Имеющий уши да слышит!.. Но эти слепцы не видят и не слышат!.. Господа, в эти трагические дни… да будет повторено слово великого писателя земли русской: «Не могу молчать»!.. Да, господа, есть минуты, когда молчать – преступленье, которого не простит нам потомство, как не простит народ русский!.. Выйдите на окраины города!.. Взгляните, взгляните же вокруг себя!.. Переполняется вековая чаша терпения народного!.. Приходит позорный конец миру кнута и мракобесия!.. Завтра, может быть, уже будет поздно!..». На примере революционных потрясений мысль автора имеет актуальность и продолжение в сегодняшнем дне, когда мир незримо, безрезультативно на протяжении нескольких веков, а уже и воочию, воюет с русской цивилизацией, выстроенной на истоках народного родника. 

Читая роман Алданова «Ключ», понимаешь, что он совершенно не об убийстве хочет рассказать, хотя и начинается с убийства банкира Фишера. Основной вопрос «кто преступник?» уходит на задний план, становится малоинтригующим по сравнению с происходящими событиями. Главным явлением становится Февральская революция. То есть, уязвимость, угроза человеческой жизни более масштабны. Исторический фон, на котором выступают персонажи романа, главнее. Заокеанский алдановед Николас Ли после прочтения «Ключа» говорил об «избранной писателем сюжетной схеме», в которой парит «тень Достоевского». 

Несмотря на то, что первая серьёзная научная книга была посвящена Льву Николаевичу Толстому, Алданов видел в Достоевском своего наставника. Посредством героев романа «Ключ» автор изображает их удивительно доброе отношение к Фёдору Михайловичу. В книге Достоевский представлен как писатель, которого предпочитают именитый адвокат Семён Кременецкий и его двадцатилетняя дочь Мария, ласково называемая всеми Муся. В обществе то и дело говорят, что адвокат  «Достоевского знает, как сенатские решения» и даже говорит цитатами литературного гения. Фёдора Достоевского читает и член британской миссии в Петербурге жених Муси майор Клервилль. Хотя многое ему непонятно в книгах автора, а кое-что казалось невозможным и неприличным. Сравнивая русского классика литературы с английским – Чарльзом Диккенсом, который тоже был всегда на стороне униженных и оскорблённых, молодой поклонник Муси не мог представить себе героем английского студента, убившего старуху-процентщицу. В этом противоречивом гуманистическом противостоянии добра и зла, Алданов демонстрирует ментальные черты своих героев.

Для избалованного, изнеженного представителя англо-саксонского мира душа русского человека – потёмки. И неспроста в Англии на рубеже XIX-XX вв. появится выражение «загадочная русская душа». 

Приверженец философии Платона, в каждом диалоге устами своих героев Алданов находится в постоянном поиске истины. В основаниях истины автор вводит реальный образ Фёдора Шаляпина. В этом он видит понимание Платоном музыки как перехода из небытия в бытие. Музыка, любовь, истина, красота движет миром и возвышает людей, мотивируя их на прекрасные поступки. Для Клервилля в его влюблённом порыве к Мусе на передний план выходит платоновская мысль о пещере, ибо увлечённый чужестранец пережил ощущение «некоторой растерянности, как человек, вновь выходящий на обыкновенный, солнечный свет после длительного нахождения в шахте, освещённой зловещими огнями». Клервилль понимает, как «понемногу, со страшной силой» затягивается в «новый, чужой, искусственный мир», но он так и не познал тайники русской души (в третьей части книги «Пещера»). Через некоторое время английский «рыцарь» вернётся к себе на родину в спокойный, сытый мир. И куда денется былое почитание, любовь к русскому классику?! Во второй части трилогии «Бегство» показан исторический пласт трагических событий 1917-1918 годов, куда втянуты все герои трилогии.

Бесспорно, роман «Ключ» является единственным литературным полотном, охватывающий своим взором революционные события, их предысторию, невольный рывок в сторону Запада многих русских в надежде укрыться в какой-нибудь пещере на чужбине. Книгой счётов называет свой роман «Ключ» сам автор. Он считал вправе предъявить духовный, нравственный счёт тем, кто подвёл Россию к историческому и политическому краху. Трилогия М.А. Алданова «Ключ», «Бегство» и «Пещера» занимает особое место в прозе Русского зарубежья 1920-1930 годов.

Философские диалоги характерны прозе Марка Алданова. Близкий друг прозаика, русский композитор Леонид Сабанеев в критических музыковедческих статьях отмечал главную особенность психики Алданова, которая редко встречается в русских писателях, а именно – «известная научность мыслей и даже чувств».

Первая повесть Марка Алданова «Святая Елена, маленький остров» – о последних днях узника острова Святой Елены – униженного, утомлённого, больного Наполеона, открыла читателю большого мастера прозы. Она вышла в известном журнале Русского зарубежья «Современные записки» в 1921 году. В годы Второй мировой войны и в послевоенные   учёный, прозаик сотрудничал в качестве постоянного работника в другом популярном издании русских эмигрантов «Новом журнале». Но эта деятельность занимала много времени и мешала его творческому процессу.  В этот период выходит его статья «Второе ремесло» в журнале «Современные записки», где он информирует аудиторию о тяжёлом финансовом состоянии эмигрантской литературной элиты, о том, что читателей становится меньше, а авторские гонорары всё более скудные.

Находясь в таком положении, Алданов пытался заниматься благотворительностью, помогал людям. Бунин называл его «последним джентльменом русской эмиграции». К слову, будучи лауреатом Нобелевской премии, Бунин несколько раз рекомендовал кандидатуру Марка Алданова на эту премию.

Большой художник исторической прозы Алданов встречался с крупными мастерами пера, именно эти встречи легли в основу его произведений, например, так родились литературный образ Бальзака в «Повести о смерти», образ Достоевского в романе «Истоки». Однажды Алданову, автору очерка о предводителе анархистов Несторе Махно, предложили лично познакомиться с «батькой», но писатель воспротивился: «Видите ли, при знакомстве надо подать руку. А мне, всё-таки, этого не хотелось бы делать».

В воспоминаниях современников Алданов характеризуется как безупречно учтивый, уравновешенный, корректный, никогда не повышающий голоса, терпимый, снисходительный к людям, умеющий внимательно слушать собеседника и больше оставаться немногословным. Владимир Набоков в «Других берегах» писал о «проницательном уме и милой сдержанности» своего близкого друга, Леонид Сабанеев отмечал «моральный облик изумительной чистоты и благородства» Алданова. 

Продолжая мысль русского музыковеда, можно отметить немаловажную деталь личной жизни писателя. Марк Александрович был женат один раз и на всю жизнь, детей у него не было, но есть родственники – известные специалисты в различных областях знания. Глеб Струве в своей монографии «Русская литература в изгнании» сделал упор на «высокой культуре» и безобидной иронии Алданова, хотя находились те строгие деятели, которые умудрялись обижаться на писателя. Отмечая «великую  историческую добросовестность» Алданова, Георгий Адамович вспоминал в своих записях об удивительном разговоре с философом. Однажды он спросил у прозаика – откуда в его повести «Могила воина» взялась такая деталь: у императрицы Марии-Луизы попугай с голосом Наполеона заучил  фразу «Marie, je t'aime» («Мари, я тебя люблю»). Марк Александрович назвал ему источник «и, помолчав,  не  без досады добавил: - Знаете, это до сих пор мучает меня. Там сказано,  что  какую-то наполеоновскую фразу попугай повторял. Но не сказано какую.  Я её придумал сам». 

Марк Алданов прожил 70 лет, которые можно разделить на два творческих этапа жизни писателя - первые 35 – поиск авторского призвания, а вторые 35 – напряженный творческий труд, чувство ответственности перед читателем и нахлынувшей славой. Его могила находится на русском православном кладбище Кокад в Ницце (Cimetiеre russe de Caucade), это место называют в эмигрантской среде Николаевским кладбищем (Cimetiеre russe de Nice).

Книги Марка Александровича Алданова были переведены на 24 языка мира. Находясь вне дома, на чужбине, главной темой творчества прозаика была Россия, причём не ностальгическая, как у многих русских беженцев, а историческая, в контексте внутренней и мировой истории, а также авторского философского мировоззрения. Россия Алданова – это великая цивилизация великих писателей, великих императоров, государственных мужей, страна любви, колыбель культуры, образования, искусства и архитектуры. Алданов описывал «свою» Россию величием её дворцов, проспектов, университетов. Алданов – один из образованнейших людей в русской литературе, писатель-учёный. Его первой книгой стал труд по литературоведению, он выпускал монографии по химии. 

Произведение Марка Алданова «Ульмская ночь» - драгоценнейший образец философского, мировоззренческого опыта, переданный доступным языком. Огромное журналистское, публицистическое наследие Алданова отличается высокой степенью образованности личности, его энциклопедизмом. Главное дело жизни писателя – серия из 16-ти романов и повестей, охватывающих без малого 200 лет русской истории от Петра III до Иосифа Сталина в переплетении с выдающимися королями, военачальниками, политическими лидерами мировой истории. Алданов писал рассказы, пьесы, киносценарии. В библиотеках Русского зарубежья книги Алданова пользовались огромным успехом, и даже обходили по популярности произведения Ивана Бунина и Владимира Набокова. По словам русского писателя, журналиста-мемуариста Романа Гуля, Алданов был «своеобразным и выдающимся писателем и человеком, и живи он в свободной России, его книги расходились бы миллионными тиражами». С 1987 года произведения Алданова активно издаются в СССР и в Новой России.

Вера в Россию у Марка Александровича выразилась в цитате, которую писатель, можно сказать, адресовал нам, сегодняшним потомкам: «Есть редкое обаяние у великих обречённых цивилизаций, а наша одна из величайших, одна из самых необыкновенных…»

Библиография:

1. Адамович Г.В. Мои встречи с Алдановым/ Новый журнал, 1960. – N60. - С. 107-115.
2. Алданов М.А. Собрание сочинений в шести томах. Т.1. [Вступит. ст. А. Чернышева «Гуманист, не веривший в прогресс»]. - М.: Красный пролетарий, 1989. - 604с.–С.3-37.
3. Болотова Т.И. Символическая функция платоновских мотивов в романе М.Алданова «Ключ» // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. – 2007. - № 29. – С. 17-22.  
4. Гуль Р.Б. Я унёс Россию. Т.3. – Нью-Йорк, 1989. – С.161.
5. Иванов Г.В.  Из литературного наследия / М.: Книга. – 1989. – С.110.
6. Сабанеев Л.Л. о М.А. Алданове (К 75-летию со дня рождения) / Новое русское слово. – Нью-Йорк, 1961. – 1 октября.
7. Сабанеев Л.Л. Об Алданове (К 200-летию со дня кончины) / Новое русское слово. – Нью-Йорк, 1959. – 1 марта.
8. Седых А.  М.А. Алданов /Новый журнал, Нью-Йорк, 1961. – N64. -  С. 221. – 230.
9. Струве Г.А. Русская литература в изгнании. – Нью-Йорк, 1956. – С.116.
10. Шадурски В.В. Об изучении творчества Марка Алданова // Вестник НовГУ. - 2005. – №33. URL: www.cyberleninka.ru/article/n/ob-izuchenii-tvorchestva-marka-aldanova (дата обращения: 12.08.2022).
11. BAR. Ms Damanskaia. Box 1. Catalogued correspondence. Aldanov; письмо от 27 марта 1956 года.