16 июля 1945 года в 5:29:45 произошло событие, которое открыло новую эру в международных отношениях. На полигоне Лос-Аламоса в США было взорвано ураново-плутониевое ядерное устройство мощностью 20 килотонн. Человечество подошло к черте, когда эволюция средств ведения войны сама по себе сделала невозможным получение материальных выгод от имущества и ресурсов противника.

Впервые применившие (и единственные) никогда не раскаивались в этим варварстве: «мы поставили два миллиарда долларов в самой большой научно-исследовательской игре и выиграли», - писал Г.Трумэн. Его никогда не грызла совесть. Когда отец американской атомной бомбы Роберт Опенгеймер, впечатлённый этим ужасом, сказал, что чувствует кровь на своих руках, Трумэн ответил ему: «Ничего, это легко смывается водой». Война в привычном её понимании, исходя из критериев первой половины 20-го века, потеряла смысл.

Нужны были новые способы овладевания ресурсами суверенных государств. Выстроенная веками англосаксонаская система колониального господства, построенная на насилии, подошла к своему пределу.
Человечество всегда искало способы побеждать с наименьшей кровью. История знает массу примеров.

Отравление ли это лидера гуннских племен Атиллы или политика приглашения какого-либо народа занять территории Империи с условием охраны ее границ (приглашение славян Полабья поселится на Балканах в VI-VII в. Византией). Это может быть политика постепенной ассимиляции, в результате чего один народ исчезает и рождается другой (иллирийцы, фракийцы, этруски) или медленного геноцида, практиковавшегося в Османской империи по отношению к порабощенным народам.    

Но остается вопрос. Почему одни народы сохранились, а другие растворились без видимых причин? Для России этот вопрос актуален как никогда, как и для нашего небольшого исследования. Да, очень многое зависело от ландшафтов, главенствующих этносов и групп, прочих локальных условий. Но есть некоторые аспекты, которые бросаются в глаза. Без малого четверть тысячелетия длилась эпоха зависимости Руси, именуемая в истории монголо-татарским игом. Но после окончательной победы Русский народ явил собой весьма дееспособный этнос, принявшийся немедленно наверстывать упущенное. Сербский народ находился под Османской  оккупации с 1459 по 1878 год. Но века оккупации только сплотили его. Древнейшее государство Армения попеременно была то под арабской и сельджукской оккупацией (VII-XIII век), то под Османской и Персидской империей (XVI-XVIII век) и обрело независимость лишь в 1918 году. При этом оно сохранились как народ. Евреи и вовсе почти 2 тысячелетия не имели своего государства.     

Запомните эти примеры. Нам они скоро пригодятся.    

Что объединяет их? Это были народы, обладающие своей аутентичной культурой, как минимум не уступающей культуре своих противников. Здесь мы должны понимать, что понятие «культура» это живой подвижный комплекс паттернов, состоящих из языка, традиций, мировоззрения, этических и моральных ценностей, исторической памяти. Любой народ - это обособленная группа, имеющая некий свой ареал обитания (либо некую социально-культурную нишу в другом народе) и в которой внутренние связи доминируют над внешними.

Здесь стоит отметить, что такая группа не может существовать в культурной самоизоляции ввиду того, что в противном случае она сама лишит себя возможности социальной эволюции. Но это – очень тонкий баланс, когда некое сообщество в состоянии перенимать чужие цивилизационные достижения без опасности раствориться в них, но и не замыкаясь на себе, превращаясь в реликт. 

Существование любой социальной целостности (по Дюркгейму) предполагает обязательное наличие коллективного сознания, то есть наличие глубоко укорененных, неизменных индивидиализирующих норм и паттернов, позволяющих четко идентифицировать своих членов группы от других.   

Вспомните AGIL-модель Талкотта Парсонса.

Адаптация (Adaptation). Это способность социальной системы  приспосабливаться к переменам. Это способность деятельного реагирования в первую очередь предполагает возможность перенимать те или иные достижения, встраивать их в свое культурное поле, не теряясь в них как суверенная социальная структура. 
Достижение целей (Goal Attainment). Здесь все просто. Мечты и чаяния индивида реализуются в нечто большее, выражаясь языком К. Г. Юнга «коллективное бессознательное». В социуме оно в итоге (должно) складывается в национальную идею, находит отображение в гербе, гимне, базовых ценностях…

Интеграция (Integration). Предполагает включение каждого человека в жизнь социума посредством участия, опирающегося на принятые в социуме ценности, нормы, институты.

Латентность (Integration). Способность воспроизводить и встраивать в свое ментальное поле существующие социальные модели и культурные нормы. То есть, способность силами социума разрабатывать новые модели долженствования для достижения внутренней стабильности. Своего рода иммунный ответ на перемены в окружающей среде.

Это механика процесса. Но что насчет материального воплощения? Здесь наблюдается определенная тенденция. Враждебная определенному социуму система может быть многочисленнее, быть лучше подготовленнее. Но если цивилизационно она сравнительно бедна и неспособна в достаточном количестве воспроизводить культурные (и материальные ценности), она проиграет. Золотая Орда была не в состоянии создавать интеллектуальный продукт. И она проиграла, обладая куда более сильным военным потенциалом. Османская империя начала свой путь резво, вбирая в себя достижения захваченных народов. И это повод задуматься над тем, как, имея в своем составе самое грамотное и развитое в те времена население павшей Византийской империи, за 2-3 столетия привести этот фундамент в полный упадок.

Западная Римская империя пала, когда ее интеллектуальный потенциал, образно говоря, потонул в лозунге «хлеба и зрелищ», когда граждане («Civis» (и их ценности)) растворились в разноязычных потоках приезжих (Peregrini). Последним были чужды ценности Рима.    

Даже военная мощь порою оказывается бессильна. Рим пал, переполненный чужими ценностями, утратив свой первоначальный фундамент. Зафиксируйте эту мысль. Мы к этому вернемся.

В конце своего существования было уже неизвестно, кому отдать предпочтение: приходу варваров или вхождению в Рим своих же мятежных легионов. Римская цивилизация атомизировалась.

Весьма поучительной была история кочевников тоба. Этот кочевой народ вторгся на территорию Северного Китая и в 386 году он основал династию Северная Вэй. Кочевники оценили богатый культурный фундамент китайцев и продвинутые управленческие традиции. И начали активно перенимать его. Они перешли на китайский язык в делопроизводстве и начали одеваться как китайцы. Они приняли буддизм и стали активными распространителями его (пещерные храмы Юньган и Луньмэнь).Они внедрили конфуцианские принципы в государственное управление, ввели систему подготовки чиновников по китайскому образцу. Столица была перенесена в Лоян, в самый центр той китайской цивилизации. Кочевники переняли китайскую архитектуру. В 485-м году Сяо-вэнь-ди ввел «систему уравнительного земледелия», подсмотренную у китайских династий. Традиционное тюркское конное войско уступило место сбалансированной армии с большим количеством пехоты, осадных орудий, инженерных приспособлений и китайской тактике.

Правители Тоба даже несколько подкорректировали свою историю. Придворные чиновники сочинили для Тоба Гуя доклад, выводящий родословную тоба от императора Цин-Ши-Хуанди.    

Удивительно стремительным был процесс потери национальной идентичности. В 495-м году Сяо Вэнь-Ди (Тоба Хун) своим указом принудительно заставил свою знать взять китайские имена и фамилии. Тоже он проделал и со своей фамилией. И его фамилия Тоба сменилась на Юань. Тоже произошло и с традиционными тюркскими титулами. К VI веку потомки тоба уже практически ничем не отличались от китайцев. А к X веку народ тоба перестал существовать вообще.    

Меньшее не может поглотить большее.

Сегодня наша страна стоит перед целым рядом серьезных вызовов. На кону стоит само существование русской идентичности. И необходимо, как бы может быть, пафосно это не звучало, сплотиться вокруг своей культуры. Национальная идентичность. Это очень сложное многоуровневое понятие с неустоявшейся терминологией и безграничными возможностями интерпретаций. Тем не менее при большом обилии форм мы все интуитивно понимаем, что это в простых символах-образах. Березка, хлеб, квас, пахота, церковь на возвышении, изба. Мы без труда находим «свое» в более поздних образах: русский балет, Юрий Гагарин, автомат Калашникова… Даже Капица, Ландау и Тамм воспринимается как родное и русское. Потому что было реализовано в русской среде, в свободном культурном пространстве, позволявшем раскрыть творческий потенциал представителя любых народов. И в этом нет ничего сложного для понимания. Э. Хобсбаум полагает, что в комплексе эти множественные идентичности порою выстраиваются относительно друг друга в новые иерархии, где доминантная культура отнюдь не всегда остается таковой. Но она может объединять. В комплексе все они составляют часть некого единого целого. Они складывают индивидуальную русскую идентичность.

Идентичность - это всегда нечто подвижное, собирательное, порою неуловимое. Но она всегда ощущается каким-то внутренним зрением, любовью, граничащими с печалью, сравнимой с тихими звуками скрипки, плеском рыбы по утру, колокольным перезвоном или первыми ударами грома по весне.

Здесь особо нужно подчеркнуть один аспект. Любые культурные феномены, появившиеся внутри её культурного поля, могут прижиться только тогда, если они согласуются с базовыми ценностями рассматриваемой идентичности. Именно этот аспект заложен в концепцию Мелвилла Херсковица о «культурном фокусе». Он прямо говорит, что «Культура действует как фильтр, через который проходят все новые элементы. Те элементы, которые соответствуют основным ценностям и мировоззрению, имеют больше шансов на принятие, а те, которые противоречат им, будут отвергнуты или изменены». Макс Вебер уделил много внимания изучению феномена, как этические и религиозные ценности определенных культур оказывают влияние на принятие и непринятие тех или иных экономических и социальных новшеств. Девид Гребер и вовсе пришел к выводу, что известная часть культур (как аутентичных идентичностей) и вовсе создавались именно конфликтами. И историю мира можно рассматривать как череду бесконечных креативных отказов, реинкорпорирования, адаптаций и табуирования, вплоть до анархических отрицаний.  

В чем смысл битвы на Куликовом Поле? Это отнюдь не просто военное предприятие. Это была битва культур, битва мировоззрений и духовных ценностей, битва государственных традиций. Битва с тем, что не приживалось и не должно было прижиться на Руси. Ненавистное, чуждое, не принимаемое. И неприемлемое никогда.    

Как писал советский и российский историк Н.Н. Лисовой: 

Будут дни торжества и покоя,    
Будут годы войны и труда,    
Но смотри: с Куликовского поля    
Не поднимется больше Орда!

Но сегодня мы все чаще становимся свидетелями процессов переписывания истории, попыток привить России совершенно чуждые ей ценности. То у кого-то из муфтиев в кабинете появляется и всячески демонстрируется картина жуткой казни русских князей монгольской знатью. 

И при этом требуется от россиян игнорировать дату битвы на Куликовом Поле. Грустно видеть, что вдруг подвергаются деформации традиционные русские традиции. «Интернациональные Масленицы» с пловом и бараниной… Заявление одного депутата о том, что «нет никакого русского этноса и в России мы все русские». Мы слышали массу предложений, совершенно несовместимых с менталитетом России: отказаться от английского в школах и заменить его на арабский, ввести многожёнство, провести «никабизацию».

В другой сфере мы видим получившую новую жизнь норманнскую теорию происхождения русской государственности, «финноугорскость русского этноса». Есть тема и татарского происхождения русского народа и татарской культуры (Олжас Сулейменов и Мурата Аджи).

Есть вбросы о том, что если бы Германия не напала на СССР, то СССР пошел бы в поход на завоевание Европы. Подобное вызывают массу вторичных реакций. От обсуждения о возможности сдачи блокадного Ленинграда до школьного сочинения мальчика Коли из славного города Новый Уренгой.

Насколько уместно вообще вести диалоги о сдаче города, понимая, какую судьбу уготовил городу Германский нацизм? Так работают «Окна Овертона».

Теперь вернемся к началу статьи и пробежимся снова по нашим примерам. Русь после Орды и Сербия после Османской империи, с одной стороны. Гибель Рима и исчезновение народа Тоба - с другой. Помните?

Что объединяет эти примеры? То, что даже будучи в худших условиях, сохраняются те, кто смог сохранить свои базовые культурно-цивилизационные ценности. Без них невозможно существование народа, нации как суверенной силы. Победивший в большинстве стран рыночный капитализм англосаксонского типа явил абсолютную нетерпимость к любым иным формам хозяйствования и тем более к суверенным национальным экономикам. Которые ни в коем случае не должны существовать на каких любо собственных принципах.

Неудивительно, что среднестатистическому россиянину мало что известно о работах М.В. Ломоносова, В.И. Вернадского. Кто-нибудь вообще слышал об «Энергетической теории труда» С.А. Подолинского? А ведь в чем-то он пошел даже далее Маркса. Он поставил вопрос о самом характере труда. Не как о процессе переработки ресурсов через труд, но качественном преобразовании их. Творческого изменения природы вещи, где учитывать нужно не только человеческие трудозатраты, но и сам расход энергии. Учитывая и саму конечную природную ценность вещи. 

Как могла бы измениться современная (англосаксонская) экономика, направленная на хищническое высасывание ресурсов, разграбление недр, создание сотен миллионов единиц продукции, которая человеку совсем не нужна? В этом губительном истощении национальных экономик, производстве табака, алкоголя, наркотиков, лекарств опасных к применению, энергетиков и вейпов? А также миллионы тонн ненужных вещей ныне островами, плавающих в океане. Но принесших прибыль производителю. Помните, как сказал Герберт Гувер (31-й президент США): «Главная беда капитализма - в капиталистах; они все-таки чертовски жадны».

Нынешний англосаксонский капитализм не приемлет никаких иных экономических и политических систем, основывающихся на иных принципах, опирающихся на духовные, нравственные начала. Когда ценность итогового продукта определяется не ценником, а его внутренним содержанием.

Проблема сосуществования русской и англосаксонской системы даже не в том, что Россия владеет большим количеством природных и интеллектуальных ресурсов. А в том, что она вообще существует и предлагает всем здоровую альтернативу миру алчности, насилия и глобального доминирования англосаксонского мира. Она сама, самим своим существованием демонстрирует наличие иного пути: сотрудничество, взаимоуважение, уважительное отношение к разным культурам и цивилизациям.    

Как победить такую страну, которая сама есть союз разных составляющих, объединённых русской культурой, позволяющей творчески и ценностно раскрыться любому народу? Нужно разрушить ее фундаментальное культурно-цивилизационное поле. Внедрить самые разные, разрушающие её деструктивные нарративы, стереть ее духовную и культурную основу. Мир не должен видеть альтернатив.

В эпоху парусного флота огромное количество судов гибло не от морских сражений, нападений пиратов, баратрии и штормов. Огромное количество кораблей гибло от маленьких моллюсков тереденид. По сути, это червь, в передней части которого находится острые створки, используемые червём как бур. Они поселяются в древесине подводных частей кораблей и проделывают в них массу ходов, превращая ее в решето. Долгое время не корабелы, а именно этот моллюск определял время жизни кораблей, проедая их корпуса. Невидимый враг подтачивал их изнутри, снижая прочность транспортных нефов и галеонов, грузовых каракк и азиатских джонок, боевых фрегатов и галер. Любое деревянное судно было бессильно перед ними, пока люди не научились защищать подводные остовы кораблей от напасти, способной за короткое время превратить судно в труху.

Нации – те же суда, чьими корпусами и силовыми элементами служат национальные ценности. Они складываются веками исторического развития. И их необходимо защищать, потому что искать бреши и стараться поразить и уничтожить их внешние враги России будут постоянно. Англосаксонский мир никогда не смирится с существованием России и будет инфицировать её вновь и вновь, метя в каркас её базовых основополагающих ценностей. И мы должны это ясно осознавать и ради победы не вступать с англосаксонским миром в доверительные отношения. 

Действительно пророческими являются слова Александра Блока в предисловии к его знаменитому поэтическому циклу «На поле Куликовом», звучащим как предупреждение потомкам: «Куликовская битва принадлежит… к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение». 
Возвращение… Не ощущаем ли мы в этих словах, что битва эта вовсе еще не закончена? И поле Куликово здесь – не географический термин, не событие и не дата. А собирательный образ нации, борющейся за право существовать и реализовывать в истории свой исторический проект и свои ценности и идеалы.