Десятилетиями лучшие ученые мира пытались расшифровать письменность майя. Они ездили в Мексику, изучая местную культуру. Удалось же дешифровать послания советскому ученому Юрию Кнорозову, который для этого даже не покинул своего кабинета.
Письменность американских индейцев майя волновала ученых, начиная с первой половины XIX века. Тогда французский востоковед, основатель египтологии Жан-Франсуа Шампольон сумел расшифровать египетские иероглифы на Розеттском камне. Ему удалось это сделать, сопоставив одну и ту же надпись на трех языках. Тексты же майя сравнивать было не с чем, оттого задача, стаявшая перед учеными, была труднее. Справиться с этим смог советский исследователь Юрий Кнорозов в начале 1950-х годов. Ни разу не побывав в Мексике, он сделал то, чего не добились ученые, годами проводившие полевые исследования в Центральной Америке. Сам Кнорозов иронично замечал: «Я — кабинетный ученый. Чтобы работать с текстами, нет необходимости скакать по пирамидам».
Вообще сарказм и прекрасное чувство юмора были отличительными чертами ученого. Но обо всем по порядку. Юрий родился 19 ноября 1922 года в семье инженера Валентина Дмитриевича Кнорозова. По настоянию верующей матери Александры Сергеевны, был крещен Георгием, а в свидетельстве о рождении назван по-украински «Юрко». Уже во взрослом возрасте Юрий Кнорозов утверждал, что в действительности родился 31 августа. Он не отмечал этих дней рождений, но ожидал поздравлений два раза в год.
Всего в семье Кнорозовых было пятеро детей, Юрий — самый младший. В их воспитании родители придерживались методик российского и советского педагога Виктора Сороки-Росинского и академика Владимира Бехтерева. Так, Валентин Дмитриевич и Александра Сергеевна пытались определить способности и возможности своих детей, после делая упор в обучении на соответствующие дисциплины. Валентин Дмитриевич пытался развивать у детей амбидекстрию — равное развитие функций обеих рук, без выделения ведущей руки.
Братья и сестра много читали, отец занимался с ними живописью, а мать — музыкой. Сам Юрий несколько лет успешно учился в музыкальной школе игре на скрипке, но вскоре забросил занятия музыкой. Интересно, что разбитую скрипку он хранил до конца жизни. Согласно воспоминаниям современников, дети Кнорозовых были скрытыми и замкнутыми. Это объяснялось тем, что отец часто находился на службе, а мать была сдержанной в проявлении чувств и требовательной женщиной.
Забегая вперед, отметим, что воспитание Кнорозовых дало свои плоды. Все пятеро детей стали учеными в разных областях науки. Двое стали докторами наук и лауреатами государственных премий, двое — кандидатами. Только сестра Галина, которая разрабатывала лекарственные препараты, не смогла защититься из-за того, что в Великую Отечественную войну находилась на оккупированной территории.
В 1930 году Юрий начал учиться в 46-й железнодорожной школе. В воспоминаниях Кнорозов любил рассказывать, как его чуть не отчислили за плохое поведение. Тем не менее, мальчик успешно окончил семилетнюю школу. В его аттестате были сплошь отличные оценки, единственная четверка — по украинскому языку.
После окончания школы Кнорозова признали невоеннообязанным из-за проблем со здоровьем. Это сильно его расстроило, так как и отец и старшие братья — все были офицерами. В 1939 году Кнорозов поступил на исторический факультет Харьковского государственного университета. В это время его начинают интересовать языки, в особенности египетский. Молодой исследователь даже купил новейший в то время учебник Алана Гардинера. Он самостоятельно занимался иероглификой около полутора лет.
Кнорозов окончил второй курс университета через пять дней после начала Великой Отечественной войны. И снова практически все оценки были отличными, в том числе по латинскому языку. Вместе с другими студентами его отправили под Чернигов рыть окопы и строить оборонительные сооружения. Но в этом смысла уже не было: немцы быстро наступали. Отец, руководивший эвакуацией заводов с Украины, уехал с последним эшелоном. Юрий же с трудом пробрался в родной поселок Южный.
В поселке оставались мать Юрия и сестра, которая недавно родила ребенка. Их дом заняли оккупанты, поэтому семье пришлось переехать жить в сарай-пристройку. Юрий был вынужден прятаться по поселкам Харьковской и Полтавской областей. Нужно было зарабатывать, чтобы поддерживать мать и сестру. В конце концов, ему удалось устроиться в школу. Весной 1942 года, когда в оккупированном Харькове стало спокойнее, Юрий вернулся к занятиям египетским языком. Правда, быстро понял, что уже освоил его, когда нашел в учебнике Гардинера 16 ошибок.
В 1943 году Кнорозов, наконец, смог вывести мать и сестру через линию фронта на территорию Воронежской области. Здесь он опять попытался призваться в местном военкомате, но его снова признали непригодным из-за крайней степени дистрофии. Юрий получил предписание работать учителем школы в селе Фоменково Старокриушанского района.
В это время Валентин Дмитриевич работал в Москве, но активно искал родных. В сентябре 1943 года мужчина смог перевезти их к себе. Юрий перевелся из харьковского университета на кафедру этнографии истфака МГУ с потерей года. Официальной темой его дипломной работы стал шаманизм. Но уже в это время он всерьез занялся дешифровкой письменности майя. Молодой человек часами просиживал в Ленинской библиотеке, которая располагалась рядом со зданием университета. Особенно студента подстегнуло высказывание немецкого исследователя Пауля Шелльхас, который отчаявшись написал статью под названием «Дешифровка письма майя — неразрешимая проблема». Это был вызов! В интервью мексиканскому телевидению в 1996 году Юрий пояснял: «То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки!»
Жил Кнорозов в общежитии вместе с советским и российским этнографом, археологом Севьяном Вайнштейном. Ученый вспоминал: «Со мной в комнате, между прочим, жил Юра Кнорозов. Он все отдавал науке, все. Получал стипендию и немедленно покупал книги, а потом у всех одалживал на еду. Питался водой и хлебом. Занимался расшифровкой письменности майя. Это ему удалось, и он стал всемирно известным ученым».
Письменность майя интересовала не только Кнорозова, но и ученых в США. Особенно главу американской школы майянистики Эрика Томпсона. Он настолько хотел расшифровать письменность самостоятельно, что даже запретил заниматься этой задачей своим коллегам. Но у Томпсона ничего не получилось, ведь он ошибочно утверждал: «Знаки майя обычно передают слова, изредка, может быть, слоги сложных слов, но никогда, насколько известно, не буквы алфавита».
Кнорозов думал иначе. В университете он начал переводить со староиспанского на русский язык «Сообщение о делах в Юкатане» — книгу о жизни майя во время испанского завоевания. Ее в 1566 году написал францисканский монах Диего де Ланда. Считается, что в основу книги де Ланда положил труды индейца с европейским образованием по имени Гаспар Антонио Чи. Кнорозов догадался, что индеец записывал майяскими знаками не звуки, а названия испанских букв, и что алфавит из 29 знаков в «Сообщении» — ключ к дешифровке непонятных письмен.
У советского ученого на руках было три рукописи майя. Со временем он выяснил, что письменность народа фонетическая, выявил главные и второстепенные члены предложения и овладел шрифтом. Параллельно он защитил диплом по шаманству и собирался поступить в аспирантуру, но его не взяли. Все из-за того, что во время войны он находился на оккупированной территории. Не смогли даже помочь его знаменитые наставники — этнографы Сергей Толстов и Сергей Токарев.
Единственное, чего ученые смогли добиться — отправить Кнорозова в ленинградский Музей этнографии народов СССР. Молодой человек был зачислен на ставку младшего научного сотрудника с зарплатой 790 рублей в месяц. Как иронично замечал сам Юрий, он выбивал пыль из туркменских ковров. Существует легенда, что Кнорозов поселился прямо в музейной комнатке-пенале шириной чуть более трех метров. Но это не так: Юрию Валентиновичу предоставили жилую комнату в служебном помещении неподалеку. Правда, жил он аскетично: от пола до потолка все было расписано знаками майя, комната была буквально забита книгами. Именно здесь в начале 1950-х он завершил дешифровку.
В 1955 году Толстов и Токарев организовали Кнорозову защиту диссертации в качестве соискателя. Тема работы — «„Сообщение о делах в Юкатане“ Диего де Ланда как историко-этнографический источник». Защита прошла успешно: молодому ученому сразу присвоили докторскую степень, минуя кандидатскую. Научные достижения Кнорозова в СССР стали оцениваться на уровне успехов в освоении космоса. В мире его начали почитать как гения. По словам Эрика Томпсона, у него подскочило давление, как только до ученого дошла весть о нахальном русском.
Тем не менее, Юрий Кнорозов не собирался прекращать изнурительно работать. Он продолжал расшифровывать другие тексты майя. Оглушительная слава раздражала и мешала работать. Когда в очередной раз к нему на работу приехали снимать сюжет про дешифровку, Кнорозов завязал как пират глаз бинтом и в таком виде предстал перед съемочной группой.
Долгое время Кнорозов считался невыездным. Ему оставалось лишь смеяться над тем, как создавались бесконечные комиссии насчет поездок в Мексику, и что все члены комиссий там уже побывали. Его выпустили в Мексику только после личного приглашения президента Гватемалы. Далее последовало несколько посещений Мексики и поездка в США.
Практически до конца жизни Юрий Кнорозов продолжал заниматься наукой. Он умер 30 марта 1999 года от осложнений после инсульта. Через несколько лет на могиле великого ученого поставили памятник — стелу из белого известняка на невысокой ступенчатой платформе. На ней рельеф — Юрий Кнорозов с любимой кошкой Асей на руках, которую он как-то попытался записать в соавторы научной статьи.
Источники:
1. Гений кабинетного ученого: как Юрий Кнорозов разгадал тайну майя, не покидая Ленинграда (//tass.ru/obschestvo/5015068)
2. Галина Ершова «Последний гений ХХ века. Юрий Кнорозов. Судьба ученого» (//www.labirint.ru/books/786606/)
3. Альбедиль М. Ф., Ершова Г. Г., Фёдорова И. К. Юрий Валентинович Кнорозов (1922–1999): Некролог // Кунсткамера: Этнографические тетради. 1998. — 1999. — Вып. 12. — С. 427–428. (//web.archive.org/web/20120211092415///pvcentre.agava.ru/personal/knorozov.html)
